Незнакомцы в доме

— Ты… пустил туда этих… с рассадой, — Марина едва сдерживала дрожь от ярости. — Кто эта баба? И чьи это дети, любимый?

— Приятельница по работе, ничего серьезного, — Павел вжал плечи в спинку сиденья.

— То есть, если я у неё спрошу, она подтвердит, что вы просто пересекались по делам? — Марина прищурилась, словно собираясь устроить допрос с пристрастием.

— Не пытайся обмануть меня.

Она захлопнула дверцу машины и поправила ремень сумки. Свежий апрельский ветер теребил подол её идеально отутюженного пальто.

Ну что ж… Нужно же чем-то заняться в субботу утром, не так ли?

— Лиль, не плетись! — бросила она спутнице, семенящей за ней. — Всегда за тобой приходится тянуться.

— Марин, да расслабься ты. Мы ведь не на совещание едем, — Лилия старательно перепрыгивала через лужи на шпильках.

— Ну заедем в квартиру, посмотрим. Там все равно пусто, только пыль да тишина. Легче полежать дома было бы, честно.

Марина остановилась и шумно выдохнула:

— Понимаешь, у меня в голове эта квартира, как заноза. Как шкаф, который обещаешь разобрать уже год.

Лилия понимающе кивнула — с тремя детьми на порядок давно махнула рукой.

Они пересекли аккуратный двор новенькой высотки. Марина, шаря в связке ключей, замедлила шаг.

— Коля иногда заходит, чтобы показания снять, — объяснила она. — А я туда с момента ремонта ни ногой. Страшно.

— Чего боишься?

— Бардака… Или, скажем, потопа… Или тараканов.

— На двадцать пятом этаже? — Лиля прыснула.

Лифт плавно остановился. Первой вышла Марина.

— Ты слышала? — она нахмурилась.
— Что?

— Детский хохот.
— Показалось. — Лиля отмахнулась.

Но стоя у своей двери, Марина ясно различила: за ней кто-то жил — шумно и бодро. Ключ повернулся слишком легко.

Первым на неё навалился запах жареного лука и варёного супа. В прихожей аккуратно стояли детские ботинки с мигающими лампочками.

— Илюша! Осторожно! — донёсся женский голос из кухни.

На идеально белых стенах — радужные ладошки. По полу разбросаны машинки. Из коридора выехал мальчик лет семи в пластиковом тазу.

Следом из кухни вышла молодая женщина в халате и… в переднике Марины, который та даже не успела распаковать после подарка от коллег.

— Ой… — женщина замерла, держа венчик. — Вы кого ищете?

Марина окинула взглядом разгром и ледяным тоном ответила:

— Скорее я должна спросить вас — кого здесь ищете вы?

Из дальней комнаты выглянула девочка лет четырёх с игрушечной лошадкой.

— Мам, гости?

Марина не спеша вытащила телефон. Павел. Набрала номер. Ответ последовал после второго гудка.

— Мариша, не нервничай, — забормотал он. — Это всё ненадолго, Юле с детьми негде было остаться…

Марина медленно убрала телефон в карман. Блондинка натянуто улыбнулась:
— Может, чайку? Я пироги с капустой испекла.

Они заняли её дом. Полностью.

На балконе зеленели грядки базилика и лука. В шкафах вместо документов громоздились игрушки. На стенах пестрели следы детских пальчиков.

От идеальной жизни Марины остались только жалкие обломки.

Когда Павел, вспотевший и виноватый, примчался следом, Марина молча кивнула в сторону машины. Там, сквозь глухую тишину, решалась их судьба.

— Либо выселяешь их сегодня же, — холодно бросила Марина, — либо оформляешь аренду по всем правилам: с оплатой ущерба.

Павел безвольно кивнул. Но когда они вернулись, Юля, держа за руки детей, стояла в дверях с чемоданами.

— Мы уходим, — твердо сказала она, не глядя Марине в глаза.

Марина почувствовала укол странного сожаления. Но сжала губы.

Через неделю Павел собрал вещи. Сказал, что «так будет лучше».

Его любимая улыбка исчезла. Вечером Марина одна села за пустой кухонный стол и перечеркнула ещё одну страницу своей жизни.