«Не твой, не наш — мой»

— Ты всё ещё живёшь вчерашним днём, Ирина. Нужно учиться отпускать, — Константин сделал глоток из чашки, не отрываясь от экрана ноутбука.

— Я просто спросила, хочешь ли сходить сегодня со мной в кино, — ответила Ирина, вглядываясь в мужа, будто стараясь угадать, в какой момент между ними возникла невидимая стена.

Утренний свет мягко заливал кухню — небольшую, но уютную, с терракотовыми плитками и полками ручной работы. Шесть лет назад Ирина сама покрасила эти стены — выбрав тон, напоминающий ей о мечтах о Португалии.

Она приобрела этот дом задолго до встречи с Константином, вложив туда деньги от продажи квартиры бабушки и собственные накопления.

— Я собирался заехать к маме, — сказал он, закрыв ноутбук. — Она пригласила на ужин. И потом, мне нужно доделать кое-что по проекту.

— Какой проект? — нахмурилась Ирина. — Уже месяц ты говоришь об этом, но я не вижу, чтобы ты хоть что-то делал.

— Ты не понимаешь, — он скривился, будто от боли. — Мне нужно пространство. Я не могу творить в спешке.

Ирина вздохнула. Любой разговор в последнее время завершался этим упрёком — «ты не понимаешь». Раньше она принимала его рассеянность за глубину, его странности — за творческую натуру.

Теперь это начало пугать. Он часами просто сидел в тишине, уставившись в потолок, или шептал что-то себе под нос. Иногда она находила странные клочки бумаги с неразборчивыми фразами — тревожными, рваными.

— Может, тебе стоит отвлечься? — мягко сказала она. — Поедем вдвоём куда-нибудь? Без телефонов, без забот?

— Зачем это всё? — он резко вскочил, чуть не опрокинув чашку. — Чтобы ты могла следить за каждым моим движением? Ставить условия? Мне душно рядом с тобой!

— Костя, я…

— Не лезь ко мне! — выкрикнул он и покинул кухню, хлопнув дверью так, что в раме задрожало стекло.

Ирина села. Мысли бегали, путались. В какой момент всё это покатилось под откос? Когда молчание между ними стало бездонным?

Она вспомнила, как они познакомились — на экспозиции в галерее. Он стоял у сложной инсталляции и делал пометки в блокноте.

Его мысли тогда были полны метафор, она влюбилась в его взгляд на мир, в то, как он находил смысл в пустоте.

Но сейчас в его взгляде поселился холод. Иногда даже что-то пугающее.

⸻

— Ира, ты опять пришла так поздно? — голос Маргариты Львовны звучал мягко, но внутри слышался упрёк.

Свекровь снова в их доме, уютно устроившись в кресле, будто она здесь хозяйка. С идеальной укладкой, в пальто с безупречными пуговицами и сумочкой, подходящей к сапогам.

— Я задержалась на работе, — пояснила Ирина, снимая пальто. — Сдаём квартальный отчёт.

— Я вот к сыну стараюсь заходить, — проговорила свекровь. — Он у меня особенный. Тонкой душевной организации. Не каждая способна его понять.

«И уж точно не вы», — подумала Ирина.

— Мы ужинали у мамы, — заявил Константин, появляясь с бокалом воды. — Ты ведь помнишь, как ты пыталась приготовить жюльен в прошлом году?

— Помню, — кивнула Ирина. — Тебе не понравилось.

— Он был несъедобный, — хмыкнул он и переглянулся с матерью. — Мама не верила, что можно так испортить простое блюдо.

— Костя, ну зачем ты так, — притворно нахмурилась свекровь. — Ирина же старалась. Просто у неё свои приоритеты — карьера, работа, финансы. Не у всех есть время для изысков.

Её голос был будто смазан мёдом, но в каждом слове чувствовалась отравленная игла.

— Кстати, о доме, — оживилась Маргарита Львовна. — Я думала, можно бы заняться ремонтом. Эти жалюзи — ну совсем не смотрятся. Шторы, бархатные, были бы куда уместнее. И обои… слишком простые.

— Я сама выбирала их, — напомнила Ирина. — И мне они нравятся.

— Конечно-конечно, — свекровь изобразила снисходительность. — Просто я подумала о вас. Ваш будущий уют… он заслуживает большего. Правда, Костя?

— Пожалуй, — сказал он, глядя на жену так, будто измерял её взглядом. — Пора бы что-то изменить.

Холодок пробежал по спине Ирины.

⸻

Ночью она не могла сомкнуть глаз. Константин лежал рядом, отвернувшись к стене, шепча что-то себе под нос.

— Костя? — она дотронулась до его плеча. — Ты не спишь?

Он резко обернулся, его лицо в полумраке выглядело чужим.

— Кто ты такая? — прошипел он. — Что ты делаешь в моей постели?

— Что с тобой? — шепнула она.

Он моргнул.

— Показалось, — отмахнулся. — Ложись спать.

Но она уже не спала. Где-то внутри лопнула струна.

⸻

— Я подал заявление на развод.

Чашка едва не выпала из рук Ирины. Он говорил спокойно, без эмоций.

— Прости?

— Мы несовместимы. Ты мешаешь мне дышать.

— Чем именно?

— Своими правилами. Своими «порядками». В этом доме…

— В моём доме, — поправила она.

Он посмотрел на неё с яростью.

— Это дом моей семьи. Моей и мамы.

— Что?

— Я съезжаю. Потом заберу вещи.

Он вышел, не обернувшись. Как будто вычеркнул её из жизни.

Ирина осталась в полной тишине.

⸻

Неделя спустя в её голове поселилась холодная решимость. Дом, её дом — с документами, ипотекой, ремонтом, — он вдруг посмел назвать своим.

Она наняла адвоката, собрала бумаги. Оформляла развод.

В пятницу она решила вернуться в дом. С ключом, как всегда.

Но ключ не подходил.

Она постучала. Дверь открыл Константин.

— Тебе сюда нельзя, — произнёс он. — Это больше не твой дом.

Из-за его плеча выглянула Маргарита Львовна — с улыбкой победительницы.

— Это наказание за то, что ты была плохой женой, — сказала она.

⸻

Полиция. Участковый. Бумаги. Документы.

— У меня нет жены, — сказал Константин. — Эта женщина выдумала всё.

— Мы с сыном живём здесь уже много лет, — добавила свекровь. — Вот и квитанции.

— Это фальшивки! — Ирина вцепилась в сумку. — Всё подделка!

Участковый проверил документы. Сравнил даты. Что-то не сходилось.

— Позвольте осмотреться?

— Без ордера — нет! — рявкнула Маргарита Львовна.

— Тогда вызовем наряд.

⸻

Наверху — вспышка. Константин взял тяжёлый предмет.

— Убирайтесь из нашего дома! Он всегда был наш!

Полицейский обезоружил его за секунду. Наряд прибыл быстро. Вещи Ирины нашли в мешках. Подделанные документы — в комоде.

А на чердаке — дневники. Сотни страниц. Планы. Схемы. Подробности.

— Она не заслуживает этот дом. Мама права. Он наш.

Следователь позже сказал:

— Это был спланированный захват. Он женился ради дома.

⸻

— У него индуцированное расстройство, — объяснил психиатр. — Мать убедила сына в праве на ваш дом.

— Я ничего не замечала…

— Они вели себя осторожно. Но это — болезнь.

⸻

— Можно увидеть их? — тихо спросила Ирина.

— Чтобы попрощаться?

— Чтобы закрыть дверь навсегда.

Там, в клинике, Маргарита Львовна всё ещё говорила о доме. Константин улыбался — той самой улыбкой, в которую она когда-то поверила.

— Это ещё не конец, — сказал он. — Мы вернёмся.

— Нет, — ответила Ирина. — Вы уже ушли.

⸻

Дом встретил её молчанием. Три месяца он был чужим. Теперь она перекрасила стены. Сожгла всё, что напоминало о них.

— Продашь его? — спросила подруга.

— Нет. Я возвращаю себе свою землю.

На веранде пахло краской. Ирина смотрела на своё отражение в стекле.

Не сломанное. Не жертву.

Хозяйку.