На терапию уходили последние декретные, но без нее я не могла справляться»

Я помню себя на заре терапии. Я обратилась к ней из-за чудовищной пустоты внутри. К гештальт-психологу, которая тогда еще только заканчивала обучение. Случайно набрела на ее объявление о консультациях по скайпу, тогда еще дешевых.

Я была в Америке по работе, провела там уже два или три месяца, и предстояло провести еще четыре. В отношениях на расстоянии, в изоляции от друзей и без какого-либо желания заводить новых. В будни я работала с утра до ночи в непростом коллективе с советскими нравами. Чувствовала себя ущербной — несколько проектов подряд, за которые я бралась, не удавались по разным причинам. Отсутствие каких-либо побед, общение только с одной, тогда еще далеко не близкой мне подругой, погружали меня в глубокий колодец. Снизу я наблюдала за пролетающими событиями в жизни московских подруг. И это очень больно било по мне, что я не могу радоваться вместе с ними, проводить время в близком общении. В выходные я висела в скайпе с друзьями, и самое мучительное время наступало вечером, после работы. Подруги все уже спали из-за разницы во времени.

Через пару недель я набрела на сайт с доставкой алкоголя на дом. До ближайшего магазина без машины надо было тащиться час в один конец, и я просто не могла себе позволить купить выпивку, поскольку это бы значительно утяжелило рюкзак. Я стала заказывать разное вино, сакэ, ликеры — коробками по 6-12 бутылок, и скрашивать свои вечера под сериал и ужин. Выпивала немного, но в какой-то момент поняла, что не могу заснуть без алкоголя. Это меня испугало.

Еще тяготил факт, что мой молодой человек слишком круто проводит свое время в другой стране и в такой же командировке в то время, как я тут тухну. Я завидовала и ждала поддержки. Но ее не было, было только молчаливое непонимание и упреки в том, что я провожу свою потрясающую командировку без должного энтузиазма.

Потом был такой же молчаливый разрыв, признание, что он ничего ко мне не испытывает, и ехидная улыбка, когда я не сдержала слезы. И когда спустя неделю я смогла по-настоящему разозлиться на него, я впервые за два месяца поняла, что терапия работает.

С тех пор прошло четыре года. Сейчас я понимаю, что то были глубоко абьюзивные и созависимые отношения. Что изоляция — это моя боль. Что я скуксиваюсь без миллиарда событий, которые непременно должны происходить именно со мной. Сейчас у меня потрясающие отношения, хоть и не без проблем, но я с уверенностью могу назвать их партнерскими. Мы свободны друг от друга и нам хорошо как вместе, так и порознь.

И я решилась на материнство, которое, как я ни старалась этого избежать, и не верила, что так может случиться, но все же привело меня в тот же колодец изоляции, в котором я барахталась в США. Еще на этапе беременности я поняла, что не обойдусь без терапевта, с которым взяла перерыв, когда все стало хорошо, и я не чувствовала, что у меня актуальные проблемные темы.

Весьма счастливые беременность и роды привели меня в оказавшееся очень непростым материнство. Помимо изоляции я боролась с чудовищной и хронической депривацией сна, дочка очень плохо спала. С неврологией, режимами и общим состоянием ребенка все было в норме, а с консультантами по сну как-то не задалось, дешевые не приносили результата, а дорогие… были дорогими. Как следствие у меня развились серьезные нарушения сна, невроз и постоянно присутствовали суицидальные мысли. На терапию уходили последние декретные, но без нее я не могла справляться — от слова совсем.

Обнаружился новый гигантский ворох проблем, который до сих пор был скрыт от меня. Я нырнула снова в свой колодец, только еще глубже. Обнаружила, что мне стыдно просить о помощи, хотя муж почти никогда в ней не отказывал. Появилась чудовищная вина. Я должна была радоваться каждую секунду, проведенную с ребенком, а я почему-то живу от ее сна до сна. И радуюсь совсем уж изредка, не писаю кипятком от счастья, что у меня есть дочь.

Сейчас ей почти год. За этот год терапия была хоть и урывочной, по скайпу, пока дочь спит или сидит в манеже, но она до сих пор приносит свои плоды. Я чувствую, что медленно, но верно выскребаюсь наверх из своего колодца.

Только сейчас, когда я осознала всю ответственность перед дочерью, мне наконец хватило смелости отстраниться от отношений с собственной матерью-абьюзером.

Только сейчас, когда ссоры с мужем стали частым гостем наших уже родительских отношений, я ищу способы адекватного разрешения конфликтов. Ищу свои личные способы поддержания ресурсов и освобождения от агрессии. Также стою на пороге нового кризиса самореализации, поскольку старая работа уже не вдохновляет, а новое, оптимальное для меня занятие, пока что не найдено.

Я знаю, что в каждом из нас есть несколько таких колодцев, в которые проваливаешься при разных обстоятельства и триггерах. И терапия действительно работает, когда хочешь из них выбраться и когда пребывание на дне доставляет существенный дискомфорт.