Mне kaжется, Mы u He paccтавались…

Каждый день Аня шла домой в надежде, что Макс вернётся. Знала, что ключей у него нет, оставил, когда уходил. И всё равно надеялась, что откроет дверь и увидит в прихожей его кроссовки. Чуда не случилось и на этот раз.

Они прожили вместе два года. Он заполнил собой пустоту после смерти мамы. И зачем только она начала тот разговор… Между ними с самого начала не было страсти. Просто было хорошо вместе. Но Макс не делал предложения, не говорил о будущем, об их будущем.

— А что дальше? – спросила Аня однажды.

— Ты про печать в паспорте? А что она изменит?

— Для женщины это важно. Если для тебя нет, может, расстанемся? – сказала полушутя она, чтобы напугать, подтолкнуть его к решительному шагу.

— Тогда расстанемся, — вдруг сказал он и ушёл. Уже неделю она жила одна. И ждала. Позвонить? Попросить вернуться? Но если мужчина так легко ушёл, значит, не любил.

Он возник в её жизни как раз тогда, когда она осталась совсем одна. Два года назад у водителя газели прихватило сердце, он не справился с управлением и въехал в остановку. Мама и ещё одна женщина погибли на месте, остальным повезло больше, они пострадали, но выжили. Водитель умер в больнице, когда узнал, что по его вине погибли люди. Обширный инфаркт.

Об этом передали по всем новостям. После похорон Аня ходила, как во сне. Сама чуть не попала под машину Макса. Он успел затормозить, вышел и начал кричать на неё, а потом увидел лицо и замолчал, отвез домой и остался с ней.

Он младше на три года. Разница не существенная, но Ане казалось, что между ними десятилетие. Он ничего не планировал, жил одним днём, от разговоров о детях отмахивался. «Какие дети? Успеем. Анька, разве нам плохо вдвоём?» — смеялся Макс.

А ей хотелось нормальной семьи, детей, вместе выбирать малышу коляску и распашонки. Его раздражали подобные разговоры.

Дома она специально не доставала телефон из сумочки, чтобы не смотреть в него каждую минуту. Еле сдерживалась, чтобы не позвонить. Собираясь на работу, она каждое утро с замиранием сердца проверяла сообщения. Макс не писал.

Снова пустой одинокий вечер. По телевизору шёл какой-то фильм. Аня думала о своём, не видя, что происходит на экране. Поэтому не сразу услышала приглушённую мелодию из прихожей. Она долго не могла выловить из сумки телефон. Мешали кошелёк, расчёска, всякие женские мелочи. Наконец, достала, но звонил не Макс. Аня ответила, думая, что у него могла сесть зарядка или он попал в аварию…

— Аня? – спросил немолодой женский голос.

И ей сразу стало безразлично, кто звонит и зачем.

— Это соседка твоей тёти Саши. Александра умерла сегодня утром.

Какая тётя Саша? Какая соседка? О чём вообще говорит эта женщина? И вдруг в голове вспыхнуло воспоминание из детства. Маленькая и круглая женщина, похожая на Колобка. Она прикрывала рот рукой, когда улыбалась. У неё не было передних зубов — муж выбил по пьяни. От неё пахло печкой и пирогами.

Аня с нетерпением ждала лета, чтобы поехать к тёте Саше. Но мама сказала, что они больше не поедут туда. Она не помнит уже, почему. А потом забыла и саму тётю Сашу.

— Ты меня слышишь? – спросил чужой голос.

— Да. А от чего она умерла?

— Врач сказал, что тромб оторвался. Больница в районном центре, врачи не такие, как в городе. Можно было дома её оставить, но жара стоит… Ты приедешь?

— Когда похороны? – спросила Аня. Никуда она не собиралась ехать.

— Послезавтра, на третий день, как положено. Если не можешь, скажи, мы перенесём похороны…

— Не надо, я приеду. Скажите, как к вам доехать, я не помню, — с трудом призналась Аня.

— Конечно, — обрадовалась женщина. – Откуда тебе помнить? – Деревня Залесье. На автобусе часа два ехать, на машине быстрее.

— Я на автобусе, — сказала Аня, вспомнив, что Макса с машиной больше нет.

— Бери билет до деревни Быково, до нас не идёт автобус, пешком нужно идти. Может, встретить?

— Не надо.

— Приезжай. У неё кроме тебя нет никого больше… «Я не поеду. Зачем? Я почти не помню тётю Сашу. Откуда вообще мой номер узнала эта соседка? — Аня открыла шкаф. На глаза попалось платье, в котором она хоронила маму. – Мама… Она бы поехала».

Аня достала длинную синюю юбку в мелкий белый цветочек и чёрную футболку. Остальное всё яркое, для похорон не подойдёт. Сложила одежду в сумку.

Утром она пошла на работу и написала заявление на три дня за свой счёт. Как положено.

— Если нужно ещё, позвоните, — сказала начальница с сочувствием.

Аня вернулась домой, вязала всё необходимое и отправилась на вокзал. Автобус уже ушёл, другого ждать пришлось два часа. Домой возвращаться не было смысла. Аня убивала время в кафе и в привокзальных магазинах. Купила конфет, печенья, вина. Не с пустыми же руками ехать. На поминках пригодится.

Всю дорогу думала о бессмысленности своей поездки. Когда она вышла из автобуса, солнце клонилось к закату, но палило ещё нещадно. Аня быстро вспотела, одежда прилипла к телу. Вскоре её обогнал автомобиль. Остановился поодаль, из него вышел молодой мужчина.

— Аня? – спросил он.

— Да. Откуда…

— Ты не помнишь меня? Я Николай.

В памяти всплыл какой-то хилый мальчишка с вечными соплями. Не может быть, чтобы из того замухрышки вырос такой красавец.

— Садись, подвезу. Тебя все ждали.

— Меня? – удивилась Аня.

— Ну да. Твоя же тётка умерла. Про мать знаем. Сочувствую. Тётя Нина всё сокрушалась, что из родных никого не найдёт. Нашла, значит.

— Которая мне звонила? А откуда она мой телефон узнала?

— Наверное, мать твоя оставила, когда приезжала. Мы приехали, — сказал он, и Аня не успела спросить, когда это мама приезжала сюда.

Не успела она выйти из машины, как к ней подошла невысокая приятная женщина.

— Какая ты стала! – И женщина обняла Аню. Пахло от неё молоком, хлебом и ещё чем-то до боли знакомым.

Почувствовав скованность гостьи, женщина отстранилась.

— Пойдём в дом.

Дверь оказалась незапертой.

— Я оставила. Думала, вдруг приедешь, а я прогляжу. Заходи. Это твой дом. У Саши ведь никого больше не было. Муж умер. Сестра, то есть твоя мать, тоже, Царствие ей Небесное. Бездетная она была. Так что ты единственная наследница. Она так и говорила, что дом твой.

— А как вы узнали мой номер?

— Телефон-то? Дык твоя мать оставила, когда приезжала незадолго до своей смерти. Я и на её номер звонила, на всякий случай. Только отключен он, не обслуживается. Они ведь с Сашей много лет не общались, а тут мать вдруг приехала…. Думаю, предчувствовала…

— А почему они не общались?

— Из-за мужика, конечно. Мишка-то, муж Сашкин, твою мать любил. Вот так. А она в город уехала. Он за ней мотанулся, да видно получил от ворот поворот. Вернулся и запил. А потом женился на Сашке. Он ведь красивый был. Все девки по нему с ума сходили. Сначала ничего, жили хорошо. А потом твоя мать с тобой приехала. И всё. Вы уехали, а Мишка как с цепи сорвался. Ох и бил он её. Так бил, что ни одного ребёнка не могла выносить.

На следующее лето вы снова приехали, ты уж постарше была. А Сашка сказала, чтобы мать твоя ребёнка оставила, тебя то есть, а сама уехала. Поругались тогда. Мать твоя гордая была. Да и Сашка не лучше. Через два месяца мать тебя забрала, да больше не привозила. Мишка помер, осталась Саша одна. Тебя она любила очень. А когда мать приехала перед самой смертью, помирились они…

— Я не знала, что она приезжала. Она не говорила, — сказала Аня.

— Значит, на то причина была. Больше я не знаю ничего. А вчера вечером пришла к ней за узелком с одеждой, а в нём записка с адресом и телефонами лежит. Я и позвонила тебе. Приготовилась, значит, Сашка. – Женщина снова вздохнула.

— Правду говорят, что умер кто, жди ещё две смерти. Бог троицу любит. Мишка ушёл четыре года назад. Допился. Потом мать твоя. Теперь и Сашку Господь к рукам прибрал. У неё щи в холодильнике стоят… Колонка через три дома… Завтра бабы придут с утра готовить к поминкам… Ты надолго приехала? – Соседка говорила торопливо, перескакивая с одного на другое без всякой связи. Аня еле успевала за её рассказом.

— После похорон уеду, — ответила она.

— Хорошо. Отдыхай, хозяйничай. Дом твой. Сашка оформить хотела на тебя, не знаю, успела ли. Посмотри в документах. Если что, я рядом.

Соседка ушла. Аня ходила по чужому дому, ничего не узнавая. Была здесь давно, маленькой. Тётю Сашу вспомнила, а больше ничего. Она рассматривала фотографии на стенах, стопку старых журналов ещё с советских времён на полке. На одном из них увидела детские каракули. Неужели её? А кого ещё? Других детей не было.

В старом шкафу на полках аккуратными стопками лежит выглаженное чистое бельё. Оно ещё хранит тепло рук, запах тёти Саши. В холодильнике Аня нашла творог, масло… Стояла кастрюля со щами. Видно было, что не собиралась тётя Саша умирать. Аня поняла, что не сможет съесть ни ложки, ни кусочка.

Она чувствовала себя самозванкой, вторгшейся в чужой дом, в чужую жизнь. Зачем ей этот дом, если она его не помнит? У неё нет права на него. Завтра она уедет и всё, никогда сюда не вернётся. Пусть что хотят, то и делают с ним. Урожай соседи соберут, возьмут, кому что надо. Не потащит же она овощи с огорода в город. В квартире негде хранить, всё испортится.

Стемнело. В деревне люди ложатся спать рано. В окнах некоторых домов мигал голубоватый свет работающих телевизоров. Занавески не закрывают окна плотно. С улицы, наверное, всё видать. Аня выключила свет, разделась и забралась под одеяло. Постель застелена чистым бельём. Она с благодарностью подумала о соседке, позаботившейся об этом.

Аня уже проваливалась в сон, когда услышала скрип половиц. Кто-то ходил за дверью. Аню прошиб пот. «Привидение? Разве слышно, как оно ходит?»

Тут за дверью что-то упало, и мужской голос приглушённо выругался. Не привидение. Но от этого легче не стало. Человек, проникший в чужой дом, страшнее бестелесного призрака.

Аня откинула одеяло, встала и на цыпочках дошла до печи. Под руку попалось полено. С ним она подошла к двери, прислушалась, но услышала только стук собственного сердца.

Она толкнула дверь и крикнула:

— Кто здесь?

Свет от фонаря тут же погас, Аня не успела разглядеть человека. Вдруг дверь резко захлопнулась, оттолкнув её назад, в комнату. Она зацепилась ногой за половик и больно упала на пятую точку. Потом вскочила на ноги и включила свет. Ей было наплевать, что с улицы её увидят раздетой. Со светом не так страшно. От стука в окно она подскочила на месте.

— Аня, что случилось? Это я, тетя Нина.

Аня бросилась к входной двери. Та оказалась запертой. Отперла и попала в объятия соседки.

— Там кто-то ходил… Кто-то залез в дом… — взахлёб жаловалась она, прижимаясь к женщине в ночной рубашке.

— Может, коты?

— Человек… Мужчина. Я видела его, вернее слышала, как он ругался, когда уронил что-то…

— Стёпка, больше некому. Вот негодник. Завтра скажу Николаю, он поговорит с ним. Вот зараза. Всё тащит и пропивает, что плохо лежит. Деньги не пропали?

— Он в комнату не заходил, — всё ещё дрожа от пережитого страха, сказала Аня.

— А я заметила, что у тебя свет мелькает в окне. Дай, думаю, посмотрю. Может, к нам пойдёшь?

— Нет, — не очень уверенно отказалась Аня. — Так дверь заперта была. Как же он влез в дом? – вспомнила она.

— Через двор.

Аня заперла все двери. Она легла, но заснула только с первым криками петухов. Её разбудил стук в окно. Комнату заливал солнечный свет. Она подошла к окну и отодвинула занавеску.

— Открывай. Мы пришли готовить. Скоро Александру привезут. Аня оделась и впустила женщин. Они сразу поставили принесённые с собой кастрюльки и пакеты на стол, зазвенели посудой, переговариваясь. На неё внимания не обращали, словно и не было её здесь.

Аня вышла на улицу. Солнце уже стояло высоко и припекало. В такой день только радоваться жизни, а не хоронить. От соседнего дома уже спешила тётя Нина.

— Пришли? Пойду, посмотрю, может, надо чего. – Соседка скрылась в доме.

Потом подъехал грузовик. Женщины тут же вышли с табуретками, на которые поставили гроб. Начала собираться вся деревня. Прощались, шептали что-то у гроба. Аня старалась не смотреть. Потом гроб снова погрузили в кузов грузовика, усыпанный еловыми ветками. Кто хотел ехать на кладбище, залезали в кузов. Николай предложил Ане сесть в его машину.

Когда вернулись с кладбища, половики в доме были убраны, стол уже накрыт тарелками с кутьёй, блинами, закусками и стаками с киселём. Всё как положено.

Аня не могла притронуться к еде. Её мутило, хотя она уже вторые сутки ничего не ела. Люди уходили, приходили новые. На неё снова не обращали внимания. Она вышла из избы. В огороде прямо с кустов поела ещё кислой смородины.

— Вот ты где, — окликнул её Николай. — Слышал, напугал тебя Семён ночью. Не бойся, не придёт больше. Он не совсем здоровый, но не опасный. Я в полиции работаю, меня все здесь побаиваются.

— Я не боюсь. Уеду сразу, как только…

— Автобуса вечером не будет. Хочешь, отвезу? – предложил Николай. Аня хотела поскорее уехать.

— Назад ночью возвращаться придётся, — сказала она.

— Я когда машину купил, так каждый день катался из города сюда. Мне не привыкать. Что с домом будешь делать?

— Ничего.

Женщины перемыли посуду, всё убрали и растворились, словно их и не было. Аня осмотрелась. Взять что-то на память? На какую? Она же ничего не помнит. Пусть всё остаётся как есть. Когда к дому подъехала машина Николая, Аня сразу вышла к нему с сумкой.

— Готова? – спросил он.

— Только с тётей Ниной попрощаюсь.

Но та уже шла к ним. Аня первая обняла её. Тётя Нина дала пакет с едой на дорогу, перекрестила. Только отъехали от деревни, как Аня набросилась на еду. Всю дорогу они с Николаем болтали и не могли наговориться. И ей казалось, что знает его всю жизнь. «Мой человек, — подумала Аня. — С Максом всё было иначе».

— У меня через неделю отпуск кончается. Можно зайду, как приеду? – спросил Николай, когда остановил машину возле Аниного дома.

— Заходи. Квартира сороковая, — с бьющимся сердцем ответила она. Она была бы рада, если бы и сейчас зашёл. Аня представила, как зайдёт в пустую квартиру… И чего рвалась сюда? Ехать на похороны не хотела, а теперь не рада, что вернулась.

Ровно через неделю Николай возник на пороге с букетом цветов. Аня подошла и прижалась к нему, как к родному. Родной и есть. Она сразу это поняла ещё там, на дороге в деревню.

Через несколько дней он сделал ей предложение.

— Ты же меня совсем не знаешь, — сказала Аня.

— А чего тянуть? Вот и узнаем друг друга.

— Если бы тётя Саша не умерла, мы бы не встретились, — вздохнула Аня.

— Мне кажется, мы и не расставались…

«Иногда сам Господь ловит нас за шкирку и возвращает в то место, где мы случайно ускользнули из-под его ока, чтобы исполнить свой приговор — или дать нам второй шанс» Дмитрий Глуховский «Метро 2034»

Источник