Categories: Истории

«Маме нужно устраивать личную жизнь! Это я точно знаю!» — с важностью заявила шестилетняя Лиза, вызывая недоумение у бабушки, которая пыталась контролировать её живое воображение

— Лиза, веди себя потише, ты же понимаешь… Ох, горе мне луковое! Ну за что мне такое наказание, а не дочь?! Вот скажи на милость, о чём твоя мать думает, а?!​

​Соня, сосредоточенно наморщив лобик, подняла вверх указательный пальчик и важно произнесла:​

​— Маме нужно устраивать личную жизнь! Это я точно знаю!​

​Наталья Михайловна аж задохнулась от возмущения. Тяжело было сдержаться, честное слово, чтобы не отшлёпать эту маленькую всезнайку.​

​— Так, серьёзно с тобой сейчас поговорю! Где ты только слов таких понабралась, умница ты моя?!​

​— Я от бабы Маши из второго подъезда слышала, — не моргнув глазом, ответила Лиза. — Слышала, да!​

​— Слышала она! А то, что бабушке, то есть мне, на работу бежать надо, твоя мама не подумала, интересно?!​

​Лиза неожиданно остановилась и серьёзно, не по-детски, посмотрела на неё снизу вверх.​

​— Бабуль… Ну, если вот так сразу обо всём на свете помнить, то голова же может просто взять и лопнуть! Как воздушный шарик! Ну, как там всё одновременно поместится, скажи? Ты же должна понимать, ты же взрослая! Вот, например, если я думаю о своей лучшей подружке Таньке, то я уже больше ни о ком другом думать не могу. Потому что Танька – она такая… толстая! И в голове у меня для других уже места не остаётся!​

​Наталья Михайловна от такого неожиданного заявления даже пополам согнулась от смеха. Ох, Лиза, Лиза…​

​— Лис, ну как у тебя это так получается, а? Вот на совершенно ровном месте столько всего нагородить, что за один раз и не увезёшь! Талант!​

​Лиза недоумённо уставилась на неё, и бабушка внутренне похолодела, испугавшись, что сейчас начнутся долгие и обстоятельные рассуждения на тему «нагородить» и «не увезёшь». Но, слава богу, на этот раз обошлось.​

​***​

​Дочка Натальи Михайловны, Тоня, была, в общем-то, неплохим человеком. Добрым, отзывчивым. Только вот с личной жизнью ей как-то катастрофически не везло.

Будто кто сглазил. Такое ощущение, что её безграничной добротой все вокруг только и пользовались, а сама-то она просто мечтала о самом обыкновенном, тихом человеческом счастье – о семье, о детях, об уютном доме, где пахнет пирогами…​

​Лиза осталась дочке как живое напоминание о её первой, такой яркой и такой короткой любви. Ну, как уж потом, со временем, поняла Наталья Михайловна, это только её Тонечка думала, что у них там была настоящая, неземная любовь.

А у того молодого человека, как оказалось, были совсем другие мысли и планы на жизнь.​

​И он благополучно смылся в неизвестном направлении, не оставив после себя ни адреса, ни телефона, ни даже фамилии.

Как ветром сдуло. И, конечно, Тоня знать не знала, где он живёт, кто его родители, да и вообще, существует ли он на самом деле.​

​Наталья Михайловна тяжело вздохнула. Что ж, придётся, видимо, отложить свой долгожданный отдых на потом, на неопределённое «когда-нибудь». И снова идти искать подработку к своей и без того мизерной пенсии. Чтобы у внучки – или у внука, кто там родится – всё было не хуже, чем у других детей.​

​Тоня тоже работала, не покладая рук, так что поначалу всё шло более-менее гладко. Жили, конечно, не шиковали, но на самое необходимое хватало.​

​А потом… потом Тоню как подменили. Стала какая-то задумчивая, рассеянная, всё время витала где-то в облаках. И вот однажды возвращается дочка с работы – сама не своя, какая-то вся на нервах, глаза блестят.​

​— Тонь, скажи мне честно, что происходит? А то я уже волноваться начинаю.​

​— Мам, да чего ты взяла? Ничего такого особенного не происходит, всё как обычно.​

​— А то, конечно! Я ж не мать тебе родная, ничего не вижу, ничего не замечаю! – обиженно поджала губы Наталья Михайловна.​

​Тоня вздохнула, села рядом на диван.​

​— Мам… Мне кажется, я… я влюбилась. По уши.​

​— Вот как! — Наталья Михайловна даже привстала от неожиданности. — И кто же он, этот таинственный принц? Рассказывай!​

​Тоня смущённо пожала плечами.​

​— Ну… человек. Хороший.​

​Потом, видимо, поняв, о чём именно спрашивает мать, поспешила добавить:​

​— Он работает в офисе напротив нашего. Начальником отдела. Мы с ним немного знакомы, но так… шапочно. Здороваемся при встрече, иногда парой слов перекидываемся.​

​— Женат? Дети есть? – допытывалась Наталья Михайловна.​

​— Нет, мам, ты что! Он вдовец. Давно уже.​

​— Тогда я вообще ничего не понимаю! Чего ты такая нервная, как будто на иголках сидишь? Радоваться надо!​

​— Мам… — Тоня опустила голову. — Он… он не знает, что у меня есть Лиза. Я сначала как-то промолчала, ну, не подумала, что это так важно, что это как-то всплывёт… Мы же просто общались, иногда попадали в кафе за один столик во время обеденного перерыва, но так ведь все делают, это же ничего не значит… А потом… потом как-то случая подходящего всё не представлялось, чтобы рассказать. А ещё потом… Ну, в общем, как теперь ни скажи, всё будет выглядеть так, будто я его обманула с самого начала! Представляешь?​

​Наталья Михайловна присела рядом, обняла дочь за плечи.​

​— Да уж… Это, конечно, очень плохо, доченька. Очень. Отношения, которые начинаются с обмана, с недомолвок, никак не могут стать крепкими и счастливыми в дальнейшем. Это проверенный факт, горький, но факт. И что же ты теперь думаешь делать?​

​— Мам, я не знаю… Я в полной растерянности. Нужно всё ему рассказать, как можно быстрее, я это понимаю. Но… он купил две путёвки. На море. На две недели.​

​Наталья Михайловна медленно встала.​

​— Две путёвки, говоришь?.. И как же совесть у тебя потом будет спокойна, а? Сама будешь на солнышке нежиться, а Лиза тут, в душном городе, всё лето тухнуть будет? Да и потом, ты же знаешь, что я работаю, у меня отпуск только через месяц. Так что ребёнка тебе оставить будет просто не с кем. Нет, дочка, так дело не пойдёт. Если любит тебя по-настоящему – примет и Лизу. А если нет – то и не нужен тебе такой мужчина. Скатертью дорога.​

​Утром Наталья Михайловна отлучилась ненадолго в магазин, купить хлеба и молока. А когда вернулась – Тони уже не было.

На столе лежала коротенькая записка: «Прости, мамуль! Мы всего на пару неделек! А у тебя ведь осталось всего две смены до отпуска, ты же справишься! Я обязательно в поездке всё ему расскажу, честное слово! Люблю! Целую!»​

​Если бы эта непутёвая дочка попалась ей сейчас под горячую руку, Наталья Михайловна, скорее всего, вытряхнула бы из неё всю душу! Это же надо такое удумать!​

​До больницы, где Наталья Михайловна подрабатывала санитаркой, они с Лизой дошли достаточно быстро.

Главное – продержаться как-нибудь часов до девяти вечера, до конца смены. А потом Наташа уложит Лизу спать у себя в каморке – у них там даже старенький, списанный телевизор стоял, который, на удивление, ещё вполне прилично показывал.​

​Они с Лизой иногда и рады были – вечерком, после ужина, какой-нибудь сериальчик посмотреть или мультики. Ну, сегодня это, конечно, будут только мультфильмы, но тоже не страшно. Лиза чувствовала себя здесь почти как дома, без всяких лишних укачиваний и уговоров.

К тому же сегодня у заведующего отделением был выходной, а обычные доктора – они же тоже люди, нормальные, понимающие. Если и увидят случайно внучку – ничего страшного не случится, не донесут.​

​— Так, Лизавета, будь здесь, как мышка, — строго наказала Наталья Михайловна, усаживая внучку на старенький диванчик в своей каморке. — Смотри мультики, кушай, что я тебе оставила. Туалет я тебе показала. По коридорам не шляйся, поняла? Если тебя кто-нибудь из начальства увидит – это всё, меня сразу же с работы выгонят, без разговоров!​

​— Бабушка, ну я же уже не маленькая! — обиженно надула губки Лиза. — Ты мне всё объясняешь, как будто мне три года!​

​Наталья Михайловна вздохнула. Ну да, шесть лет – это, конечно, очень даже взрослый возраст. Куда уж взрослее.​

​Наталья Михайловна принялась натирать полы – прямо от своей каморки и дальше по коридору. Пару раз заглядывала к Лизе – та увлечённо смотрела мультики и с аппетитом хрустела чипсами, которые бабушка припасла для неё с утра.

«Ну, наверное, и правда понимает, что нельзя бабушке мешать, когда она работает», — с облегчением подумала Наталья Михайловна и пошла мыть другое крыло отделения.​

​— О, Ивановна, привет! Какими судьбами?​

​Женщина в таком же синем халате, как у Натальи Михайловны, обернулась на голос.​

​— А, привет, Сергеевна! Да вот, попросили сегодня подежурить в приёмном, там кто-то из наших заболел внезапно.​

​— А, ну понятно. Молодец, что выручаешь. Что новенького у вас тут?​

​— Да ничего такого особенного… Хотя… Помнишь, у нас тут вип-палата есть, на втором этаже? Ну, где богатеи лежат.​

​— Помню, конечно, как не помнить. А что там?​

​— Ребёнок там лежит, мальчик маленький. Слышала, наверное?​

​— Ну да, краем уха слышала. Говорят, тяжёлый. А что с ним?​

​— Врач сегодня на обходе сказал, что если в ближайшие пару дней ничего не поменяется к лучшему, то будут его переводить в психиатрическую клинику. Совсем плох пацан.​

​— Ох ты, господи! Да что ж такое! Там же мальчонка совсем ещё, лет восемь, по-моему, не больше?​

​— Ну да, где-то так. И всё плачет, и плачет, и почти ничего не ест. Папка его сам чуть не ревёт, всё время возле него сидит, с рук не спускает. Это уж два месяца почти прошло после той аварии, как мать-то его погибла. У него самого уже и раны все зажили, а видишь, как оно обернулось… Душа болит.​

​— Да, жалко мальчишку, до слёз жалко. А что ж отец-то? Он же, говорят, богатый, денег у него куры не клюют. Позволяет, чтобы сына в психушку упекли? Он же может оплатить эту вип-палату хоть до конца жизни!​

​— Да не в этом же дело, Михайловна, ты что! Отец-то как раз и хочет, чтобы мальчику помогли по-настоящему, чтобы он поправился. Это для него сейчас самое главное. И если ему смогут помочь там, в той клинике, а не тут, то он и там ему вип-палату снимет, не поскупится. Лишь бы толк был.​

​— Ох, жалко-то как их всех! Ещё бы! И она-то, мамочка его, совсем ведь молоденькая была, жить да жить…​

​Женщины постояли ещё пару минут, повздыхали, посочувствовали, и пошли каждая по своим делам.​

​Про этого мальчика и его трагедию знали все в больнице. Их привезли сюда прямо с места аварии – его и маму. Машину на скользкой дороге занесло, то ли колесо лопнуло на полном ходу, то ли ещё что-то случилось – теперь уже и не разберёшь.​

​Мать, когда поняла, что столкновения не избежать, каким-то чудом, нечеловеческим усилием, успела вывернуть руль так, чтобы подставить под удар свой бок, свою сторону машины.

Водители, которые ехали сзади и всё видели, потом в один голос говорили, что не каждый бы опытный шофёр так сумел среагировать в такой критической ситуации. Настоящий подвиг совершила.​

​В общем, её только до больницы и успели довезти… Там она и… того… скончалась. Не приходя в сознание.​

​Смерть матери стала для маленького Вани огромным, страшным, непостижимым шоком. Отец разрывался между безутешным горем по любимой жене и отчаянием за сына, который на глазах превращался в живую мумию – не говорил, не ел, ни на что не реагировал.​

​Наталья Михайловна, закончив с уборкой, перемыла все полы и быстрым, почти бегом, направилась к своей каморке. В душе теплилась слабая надежда, что Лиза, набегавшись за день, уже давно уснула. Она осторожно, стараясь не скрипнуть, приоткрыла дверь…​

​Мультфильмы, которые она оставила включёнными, давно закончились. На экране какое-то взрослое, скучное кино. А вот Лизы… Лизы нигде не было.

Неужели спряталась от неё, шалунья, решила поиграть в прятки? Но в ответ на её тихое «Лиза, ты где?» – только тишина. В туалет, может, пошла?​

​Наталья Михайловна кинулась по коридору. Дверь до туалета была всего в десяти метрах, но и там, в пустом, гулком помещении, никого не оказалось. Вот тут-то у неё и защемило сердце от дурного предчувствия. Конечно, это больница, тут вроде бы никаких хулиганов и маньяков быть не должно. Но это же больница! И здесь, как ни крути, куча всяких других опасностей – открытые окна, лестницы, какие-нибудь работающие аппараты… Мало ли что!​

​Наталья Михайловна понимала: отбой в палатах был уже давно, все пациенты спят, и громко звать Лизу сейчас никак нельзя. Придётся просто прислушиваться. Её внучку, слава богу, и в полной тишине можно было отыскать без особого труда, потому что молчать Лиза просто физически не умела.​

​Женщина медленно, на цыпочках, шла по тускло освещённому коридору, у каждой палаты приостанавливаясь, затаив дыхание. Но везде была тишина, только мерное сопение спящих. Господи, ну куда она могла подеваться, эта непоседа?!​

​И тут она услышала тихий, негромкий разговор. Точно! Это был голос её внучки! А доносился он… доносился он из той самой вип-палаты, как раз из той, про которую они не так давно говорили с Сергеевной.​

​Вот теперь Наталья Михайловна испугалась по-настоящему. И не потому, что её могли уволить с работы за такое ЧП. А потому, что Лиза… Лиза слишком много говорит, у неё рот просто не закрывается. А тот мальчик, Ваня… он ведь весь в себе, весь в своём горе, как в коконе. Как бы от этой неуёмной болтовни внучки ему хуже не стало!​

​Она очень-очень тихонько, стараясь не издать ни единого звука, приоткрыла дверь в палату. И сразу увидела их. Лиза сидела на краешке огромной больничной кровати, рядом с мальчиком, и они о чём-то увлечённо, оживлённо беседовали. При этом и один, и второй с аппетитом грызли большие красные яблоки.​

​Наталья Михайловна уже набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы грозно позвать Лизу, но тут из палаты кто-то бесшумно шагнул ей навстречу и буквально оттеснил от двери. Дверь тут же тихонько закрылась. А перед ней стоял высокий, широкоплечий мужчина. Он внимательно, изучающе смотрел на неё, а у неё от страха и неожиданности подгибались ноги.​

​Это же он! Тот самый отец! Тот, которого так сильно все боялись в больнице, потому что денег у него было столько, что он мог, если захочет, купить всю их больницу со всеми потрохами!​

​Он вдруг улыбнулся, и его стальной, холодный взгляд неожиданно потеплел.​

​— Здравствуйте. Вы, наверное, бабушка той самой Лизы, которая, когда её сейчас найдут, будет долго и мучительно замучена нудными лекциями о правилах поведения в общественных местах?​

​Наталья Михайловна, собиравшаяся было оправдываться, извиняться, каяться, вдруг неожиданно для самой себя выпалила в сердцах:​

​— Надаю я ей сейчас по мягкому месту, этой болтушке непослушной! Ну сказано же было – сидеть на месте, ждать меня! Никакого сладу с ней нет!​

​— Да погодите вы, не ругайтесь сразу, — остановил её мужчина. — Мы можем присесть на минутку? Тут, на диванчике в коридоре.​

​Мужчину звали Марк.​

​— Понимаете, — начал он, когда они присели, — Ванька мой давно уже ни на что и ни на кого не реагирует. Совсем. А тут ваша Лиза… То ли она дверью ошиблась, то ли просто из любопытства посмотреть хотела, что там такое в палате с таким мудрёным названием – «вип». В общем, она меня сначала и не заметила, я дремал в кресле. И сразу же, с порога, стала задавать вопросы Ване.​

​А он, по привычке, посмотрел на меня – просить разрешения ответить. Я же сделал вид, что сплю, не вмешиваюсь. И он… он ответил ей. На один вопрос, потом на второй… Потом Лиза спросила, что он тут вообще делает, почему в больнице. И мой сын… он впервые после аварии вообще заговорил, коснулся этой темы.​

​И Лиза как-то очень просто, очень плавно и по-детски убедила его в том, что маму, конечно, очень-очень жалко, но она, Лиза, даже немного завидует ему. Потому что у него мама была, и он может её вспоминать, рассказывать о ней. А вот у неё, у Лизы, папы нет совсем, никогда не было, и вспоминать ей, получается, некого.​

​Представляете? Не прошло и пяти минут, как они уже болтали без умолку, как будто сто лет знакомы! А когда Лиза увидела на тумбочке яблоки, Ванька сам предложил ей. А она сказала, что одной есть скучно, надо обязательно поделиться. Да… понимаете, ваша внучка, эта маленькая пигалица, сделала за пять минут больше, чем все наши хвалёные врачи и психологи за два месяца!​

​Наталья Михайловна машинально погладила по руке этого молодого, красивого, но такого несчастного мужчину.​

​— Всё будет хорошо, — тихо сказала она. — Обязательно будет. Но сейчас уже поздно, нам с Лизой пора домой. Мы с ней завтра тоже придём на работу, и я могу отпустить её к Ване пораньше, если хотите.​

​Ванька, услышав, что Лизе пора уходить, на удивление легко согласился, что пора спать, и что Лиза придёт к нему завтра.​

​— Точно придёшь? Не обманешь? — спросил он серьёзно.​

​— Ага! — кивнула Лиза. — Только ты это… поешь днём нормально, хорошо? А то я завтра дженгу принесу, играть будем, а ты вон какой – качаешься весь, как былинка на ветру!​

​— Да я всё съем, что принесут, не волнуйся! — пообещал Ваня. — И я не качаюсь вовсе, просто спать что-то очень хочется…​

​— Ну, тогда до завтра!​

​Марк и Наталья Михайловна еле-еле разогнали их по койкам.​

​На следующий вечер – та же картина. Времени уже почти полночь, а они всё ещё азартно спорят, кто же из них разрушил хитроумное строение из кубиков.​

​— Лизка, мы с папой завтра домой выписываемся! — вдруг радостно сообщил Ваня.​

​— А мы тоже скоро в отпуск уходим!​

​— Можно я к тебе в гости приду, когда выпишетесь? — Лиза вопросительно посмотрела на бабушку.​

​— Конечно, Ванюша, какие вопросы! — улыбнулась Наталья Михайловна. — Давай так: послезавтра я испеку самый вкусный пирог в мире, с яблоками и корицей, и ты придёшь к нам в гости! Согласен?​

​Марк, стоявший рядом, улыбнулся.​

​— А может, лучше вы к нам? У нас тоже есть чем удивить дорогих гостей.​

​Лиза тут же отреагировала, надув губки:​

​— Девочки к мальчикам в гости не ходят! Особенно после всего двух дней знакомства! Это неприлично!​

​Наталья Михайловна даже губу закусила, чтобы не рассмеяться в голос. А вот Марк не выдержал и расхохотался так громко и заразительно, что даже Ваня удивлённо на него посмотрел.​

​Дети играли в комнате у Лизы. Ну, как играли… Снова о чём-то отчаянно спорили. И Лиза, как обычно, приводила самые «веские» и неопровержимые аргументы.​

​— Лиз, ну это же неправильно так делать! Не по правилам! — пытался воззвать к её совести Ваня.​

​— Ваня, это как раз правильно! Уж поверь мне на слово!​

​— Да? А почему это я должен тебе верить?​

​— Да потому что я – девочка! А девочки всегда правы! – безапелляционно заявила Лиза.​

​Ваня замолчал, озадаченно нахмурив брови. Наталья Михайловна, сидевшая с Марком на кухне и пившая чай с тем самым знаменитым пирогом, только покачала головой. Да уж, искренне жаль ей было бедного Ванечку. С Лизой спорить – это себе дороже выйдет.​

​Марк, услышав этот диалог, только улыбнулся.​

​— Пусть привыкает. Девчонки, они такие… С ними не соскучишься. А это кто у вас на портрете? — кивнул он на фотографию в рамке, стоявшую на комоде.​

​— А, это… — Наталья Михайловна вздохнула. — Это дочка моя, Тоня. Мама Лизы.​

​— А действительно, они же очень похожи! Красивые обе. А она… она вообще где сейчас? Что-то я её ни разу не видел.​

​— Ой, лучше и не спрашивайте… — начала было Наталья Михайловна, но договорить не успела.​

​Дверь в квартиру с грохотом распахнулась, и в прихожую сначала влетели два объёмных чемодана, а потом, следом за ними, на кухню ураганом влетела и сама Тоня.​

​— Мама! Мама, ты не представляешь! Он… он оказался женат! Мам, ну что ты так на меня смотришь, что ты всё время кривляешься?!​

​Тоня наконец-то посмотрела туда, куда так выразительно показывала глазами её мать, и… охнула, прикрыв рот рукой.​

​— Ой… Здравствуйте… А я вас и не заметила…​

​Марк осторожно, одними губами, улыбнулся. Потом попытался сохранить серьёзное выражение лица, но через пять минут уже хохотали все трое, не в силах сдержаться.​

​На шум на кухню прибежали дети. Лиза, увидев мать, с громким воплем «Мама! Мамочка моя приехала!» кинулась Тоне на шею. Они закружились по маленькой кухне, как в вальсе, сшибли горшок с любимым цветком Натальи Михайловны, за что тут же получили обе кухонным полотенцем по мягкому месту.​

​Когда через два часа Марк и Ваня уходили, Марк, прощаясь, искренне сказал:​

​— Спасибо вам огромное, Наталья Михайловна. И тебе, Тоня. Я очень давно так не отдыхал душой, так не расслаблялся. Я ведь после смерти жены просто перестал быть человеком, которому можно испытывать какие-то эмоции, кроме горя и отчаяния. А сегодня… сегодня я снова почувствовал себя живым. Спасибо вам большое.​

​Примерно полгода они вот так, по-соседски, ходили друг к другу в гости. А потом Марк неожиданно пригласил Тоню на настоящее свидание. А ещё через год они поженились.​

​Лиза тогда, на свадьбе, глубокомысленно и очень по-взрослому изрекла:​

​— Ну, наконец-то! Теперь хоть не придётся таскаться каждый раз на другой конец города в гости! Да, Вань?​

​И тот только покорно и обречённо кивнул. С Лизой спорить было бесполезно.​

Источник

Новые статьи

  • Истории

«Ты зачем его берешь?» — резко спросил Сергей, пряча телефон в кармане, когда Анна попыталась позвонить маме.

Каждое мгновение надежды оборачивается коварной иллюзией.

3 дня ago