— Кисунь, вечером сбегу от жены… Придумаю что-нибудь… Жди меня, — под конец фразы голос моего мужа стал томным и многообещающим.
Таким, какого я давно от него не слышала в свой адрес…
Я замерла. Липкий холодок пробежал по позвоночнику.
В одно мгновение словно превратилась в ледяную статую – безмолвную и хрупкую.
Тишина коридора оглушила.
Там, за стеной, стоял мужчина, с которым я делила свою жизнь, и тихо, словно вор, разговаривал с другой женщиной.
С другой…
Внутри я вся словно покрылась коркой толстого льда, а пальцы, сжимавшие тест на беременность, заиндевели.
Положительный тест. Впервые за столько лет бесплодных попыток две полоски на нем покраснели, я так торопилась сказать ему об этом… Так торопилась!
— Прощаюсь, целую… — шепот за стенкой от человека, которого я считала самым близким столько лет, прозвучал ударом молотка по крышке моего гроба.
Колени подогнулись. Живот свело страшной судорогой. Оперевшись рукой о прохладную стену, я начала ртом втягивать воздух, чтобы снизить накал нарастающей изнутри боли.
Она свербела и закручивала, закручивала штопором все жилы, все нервы, все мысли и чувства.
Перед глазами все поплыло…
Нет, нет, нет!
Вдох-выдох. Выдох – вдох.
Холод внутри резко сменился жаром. Или это в комнате вдруг неожиданно поднялась температура?
Щеки потеплели, а в яремной впадине, там, где и находится душа, колкий лед вдруг превратился в острые металлические шипы. Он каждого вдоха они становились все больше и больше, острее и больнее впиваясь в плоть, стремясь вырваться наружу.
Ни сглотнуть – ни выдохнуть.
Я прислонилась спиной к стене, зажмурилась до пестрой боли, до жгучих искр из глаз. Сжала зубы. Почувствовала, как страшная гримаса исказила лицо, как натянулись канатами вены на руках, резко складывая пальцы в кулаки.
Предатель…
Больно ударилась затылком о стену.
Предатель, предатель…
По щекам потекли непрошенные струйки горячих слез. Огненным ручейком они стекали мимо ушной раковины, к шее, выжигая на своем пути все самое хорошее и доброе, что помнилось мне за нашу долгую, и, казалось, счастливую жизнь с мужем.
Предатель… Как ты мог?!
Мне хотелось рычать, снова удариться затылком о стену так, чтобы все, что я услышала только что, пропало, выпало из моей головы. Но это было невозможно…
— Тамара? — лицо Тагира казалось ненастоящей алебастровой маской в сумерках коридора. Он явился, словно дьявол из преисподней, неожиданно и неотвратимо, чтобы столкнуть меня в пропасть. Черные глубокие глаза, ухоженная щетина, громада мышц, которая прежде казалась мне защитой от всего мира… Человек, которого я называла мужем три счастливых года… — Тамара? Что с тобой?
— Тты… — зубы начали отбивать чечетку. Боль закручивалась, собиралась новыми витками в грудной клетке, спускалась в живот.
— Я… я все слышала…
В его черных, как глубокая ночь, глазах, сначала промелькнула растерянность, потом — сомнение, а после — уверенность в собственной правоте и непогрешимости.
За столько времени я научилась различать все его эмоции, жадно ловить их, как тонкая травинка — солнечный луч. И сейчас прекрасно видела: мозг его, работающий всегда точно и быстро, сейчас придумывает, ищет оправдание, лазейку, как крыса ищет выход из лабиринта…
Ох…
— Тамара, ты заблуждаешься. Ты себе напридумывала что-то.
Я ухватилась за тонкую майку на груди, собрав ее в жменю, будто таким образом можно было успокоить бешено разгоняющее ритм сердце.
— С кем ты говорил? Кто это? “Кошечка”? «Целую»?
Мой голос срывался, перед глазами все плыло. Но я видела, как Тагир вдруг ощетинился всеми иголками, что жили внутри него. Ему никогда не нравилось, когда я вела себя так — говорила громко, высказывала свои претензии. И сейчас его лицо окаменело…
— Да! Да! — будто выплюнул мне в лицо. Он резко оттолкнулся рукой от стены и провел пятерной по волосам. — А что ты хотела? У нас не было месяц. Месяц! Я живой мужик! Ясно?! Сколько я должен терпеть?!
— Терпее-е-еть? — визгливо отозвалась, ощущая, что еще секунда — и я ударю его со всей силы, какая только есть в моем тонком и хрупком теле. — Терпеть?!
— Да! Она лучше!
Словно пружина распрямилась, больно толкнувшись чуть ниже пупка заточенным краем железа.
Как больно…
Плевать!
— Куда ты? — его голос ударил меня между лопаток. — Куда ты собралась? Вернись обратно!
Не с первого раза, но замок, наконец, прокрутился. Дверь распахнулась, обдавая сыростью улицы, заставив танцевать юбку вокруг колен.
Я больше не хочу, не могу видеть его! Его лживое, предательское лицо! Уйти, вперед, быстрее, не давая ему возможности оплести, словно путами, своими словами!
Холодная весенняя земля обжигала ступни, но о том, чтобы вернуться в дом и надеть обувь, не было и речи.
Я вихрем рванула к забору, за которым начиналась улица с дорогой.
В такую погоду сейчас в нашем коттеджном поселке должны были быть люди, прогуливающиеся под ветвями раскидистой сирени. Люди, которые могли защитить меня от этого ужаса, бьющегося в висках.
— Тамара! — Тагир явно не собирался оставить наш разговор в таком подвешенном состоянии. Бросился за мной, схватил на руку, дернул на себя, выбивая из легких воздух.
— Пуссс-ти меня, слышишь? — прошипела сквозь зубы. В глазах мужа блеснуло торжество: я была в его власти, и он мог делать сейчас все, что хочет, несмотря на мое сопротивление.
Я до боли прикусила губу, ощущая на языке солоноватый привкус крови. Боже, как больно…
— Пусти девушку, — чужой низкий с хрипотцой голос ворвался в сознание, заставив широко раскрыть глаза. Прямо возле меня стоял незнакомец. Широченные плечи, масляно блестевшие при электрическом свете фонарей у дома, большие руки с бороздками вен, сжатые полные губы, недовольный взгляд черных, словно дуло пистолета, глаз.
— Это моя жена! — дернул плечом Тагир. Недовольно сощурился: незнакомец сам открыл железную калитку и сейчас находился на территории нашего таун-хауса.
— Кажется, она так не считает…
Мужчина сделал движение, будто хочет вырвать меня из лап мужа и спрятать за своей спиной. И мое тело будто откликнулось на него — захотелось скрыться от всего мира за этим могучим, уверенным в себе человеком.
В эту же секунду мне показалось, будто сотни ножей ворвалось в мое нутро. Живот свело страшной болью.
Выдохнув, словно облаком горячего пара, я посмотрела вниз.
Боже… Только не это.
Я отомщу тебе… за все отомщу…
Первый день в качестве брошенной жены почти закончился. Всю ночь Мира проплакала, еле уснула, а…
- Алина, нам надо расстаться. За пять лет совместной жизни я понял, что не люблю…
— Продаете квартиру? — удивлённо спросила у свекрови Марина, ее сноха, жена старшего сына Михаила.…
Крепче сжимаю ладонь Лели, когда слышу надменный голос сестры. –В городе столько квартир, но вы…
Ранним утром, возле деревенского дома, что снимал зоотехник Прохоров, остановилась большая белая иномарка. Хлопнула открытая…
Очнулась в больничной палате. В моей руке торчал катетер капельницы… Я завертела головой. Мои движения…