He Bпутывай в этo дeтей, – ckaзал Mне Myж пocле свoeй uзмены

— У меня сейчас нет на вас времени. Ни на тебя, ни на детей.

Смотрю на мужа, будто впервые вижу и слышу этого человека.

— Костя, я…

— Марина, вот только не нужно всё усложнять.

Я не понимаю. Я ведь и слова сказать ему не успела.

— А я-то что усложняю?..

— Будешь сейчас ковыряться в этой скверной для всех ситуации. Будешь пытаться понять, кто из нас и что сделал не так. Но никто никаких ошибок не совершал, понимаешь?

Смотрю на него ошалело. На его взъерошенный вид, на тени, успевшие залечь под глазами.

Но чую, это бессонница не от хронической переработки в офисе. Не от неустанных трудов на благо семейной компании.

Нет. Это объятия, смятые простыни и разгоряченные тела.

Это — она. И я имею в виду не работу.

— Погоди… так ты совершенно осознанно мне с ней изменил?

Всматриваюсь в родные черты, и понимание обрушивается на меня как удар молота.

— Ты этого, может, даже хотел…

Господи…

И муж не спешит ничего опровергнуть. Не бросается с объяснениями, не отрицает. Только смотрит на меня сумрачно и недобро. Будто я умудрилась, стерва этакая, как-то сама догадаться.

— И поэтому уезжаешь? Сейчас? В командировку?

— Эти вещи не связаны.

— С чем? — взрываюсь я неожиданно. — С твоей изменой? Или с твоим нежеланием тратить время на меня и детей?!

— Марина, не смей перевирать мои слова. Не смей лепить из меня безответственное чудовище. Я сказал, что времени нет конкретно сейчас! Командировка растянется как минимум на пару недель.

— И что я Дашке с Антоном скажу? Что папа в который раз променял вас на работу, но могло быть и хуже?! Как с вашей мамой, которую он променял на новую тётю!

— Что за бред ты несёшь! — взрывается Константин. — И не смей детей в это вмешивать! Это останется между нами!

Тяжеленная мужская ладонь впечатывается в столешницу, напоминая, кто в этом доме хозяин.

Кто всех обеспечивает. Кто кормит и поит. Кто детям оплачивает обучение. Кто лечит и возит на отдых родителей — своих и моих.

Мне чётко об этом напоминают.

А то ведь вдруг я от хорошей жизни своё место забыла…

— Такие вещи, Костя, тайной редко когда остаются.

Говорю, и голос спокоен. Не знаю, как это мне удаётся.

Но мужа моё спокойствие сейчас только злит. Будто я перед быком тряпкой красной решила размахивать.

— Если ты не будешь трепать языком, эта тайна останется тайной.

— А почему я должна печься об этом? — рывком сдираю со своего плеча полотенце и швыряю его на столешницу.

Сейчас меня просто бесит, что я стою перед ним, вся такая примерная жена и хозяюшка.

Встретила мужа после тяжёлого и долгого рабочего дня.

Встретила, чтобы узнать о его скором отъезде, а заодно и о том, что он мне изменяет!

— То есть ты захочешь впутывать в это детей?

Константин прищуривается. Ждёт моего ответа, и я не могу отделаться от ощущения, что он точно знает, как я себя поведу.

— Не смей в эти грязные игры играть!

Полотенце, влажное после вытертой им перемытой посуды, всё ещё зажато у меня в кулаке.

— Я задал вопрос! — рыкнул, теряя терпение, муж. — Не виляй и не устраивай истерику. Просто ответь!

— Отвечать будешь ты, — я крепче сжала в руке полотенце. — И я скажу тебе, почему. Потому что я никого ни во что не втягивала и втягивать не собираюсь. В отличие от тебя, негодяй! Ты слышишь меня? Нравится тебе мой ответ? Ты втянул нас всех в эту гадкую ситуацию! Я ни крупицы ответственности за неё перед детьми не возьму!

— Вот, значит, как, — хмыкнул супруг, окидывая меня долгим, испытующим взглядом, будто впервые видел и теперь пытался меня разгадать. — То есть сейчас на меня всё валить будет можно. И по той лишь причине, что я за десять лет брака впервые позволил себе хоть немного расслабиться.

— Расслабиться? — это слово вылетает из моих лёгких вместе с остатками воздуха.

Первое время ощущаю себя так, будто в меня на полном ходу влетел грузовик.

То есть присланные мне фото с секретаршей и моим благоверным, это пустяк! Это он так расслабляется после утомивших его десяти лет брака, опостылевшей жены и детей!

— Марина, ты взрослая и неглупая женщина. Ты должна понимать, что столько лет вместе — это солидный, достойный уважения срок.

И это, вот это… это было уж слишком.

Полотенце взметнулись и тяжело хлестануло мужа по груди и плечу, оставило мокрый след на дорогущей рубашке.

— Солидный?! — взвизгнула я. — Достойный уважения?! Так вот, получается, как сильно ты меня уважаешь! До того, что решил содержанку себе завести?!

Второго удара, к сожалению, не получилось. Муж не оставил мою агрессию безнаказанной.

Он без особого труда перехватил влажное полотенце, выдернул его у меня из руки и отшвырнул в сторону.

Я с ненавистью смотрела, как он закатывает рукава пострадавшей рубашки. Старалась не обращать внимание на то, как угрожающе при каждом движении перекатывались под загорелой кожей тугие мышцы.

— Марина, — очень спокойным, почти ласковым тоном начал он, но этот тон не мог меня обмануть. — Ты же знаешь, я отдаю себе отчёт в том, что порой я нетерпимый и вспыльчивый человек. И также знаешь, что для родных я стараюсь сдерживать свои порывы. Но сейчас…

И он сделал шаг мне навстречу.

— …сейчас мне очень не нравится направление, в котором движется наш разговор.

— Это тебе-то не нравится?

Я все ещё взбешена, но не могу не отметить, что муж постепенно заводится. И сейчас это уже не злость, накатившая на него в пылу перепалки. Такая злость как налетела, так и отхлынет. Нет, он начинал заводиться серьёзно. Настолько серьёзно, что стоило ожидать как минимум неприятных последствий.

— Я хочу, чтобы ты понимала, — Константин останавливается в шаге от меня, складывает на груди мощные руки, — скандалов в этой семье я не потерплю. Пустая интрижка не станет причиной разлада в семье. Ты меня слышишь?

— Ты решил в начальника поиграть? — смотрю на него прямо, не прячась.

Пусть не думает, что меня его грозный вид напугает.

— Поиграть? — угрожающе рыкает Константин.

И я невольно отступаю на шаг, задерживая взгляд на его угрожающей позе.

Значит, хочет сказать, игры кончились. Хочет сказать, между нами война начинается.

— Ты… ударить меня собираешься?

Константин недоумённо моргает:

— Женщина, откуда в твоей голове такие идиотские мысли?

— Зачем ты тогда навис надо мной, будто за непослушание проучить меня собираешься?

Константин нервничает. Я вижу, как ходят по его крутой челюсти желваки. Вижу, как напрягаются скулы.

— Затем, что ты, Марина, иногда русского языка не понимаешь. Любишь нервы мне потрепать. Но сейчас заниматься словесными баталиями с тобой мне попросту некогда, ты меня слышишь? На носу заключение критически важной сделки. Через пару дней я полечу подписывать договор, и вот эти мексиканские страсти и ревность на рабочий лад никак не настраивают.

Я с тоской посмотрела на валявшееся в углу кухни влажное полотенце.

Мне очень не хватало какого-нибудь «оружия» в руке.

— То есть ты всерьёз ожидаешь, что я проникнуть сочувствием к твоему крайне напряжённому рабочему графику, войду в твоё положение и отложу свои претензии на потом? Чтобы тебе комфортнее было бумажки свои подписать?

— Эти бумажки, — рявкнул Константин, — позволяют тебе жить так, как ты в своей занюханной Ильиновке никогда и не мечтала! У тебя есть всё и даже больше благодаря этим бумажкам, Марина. Учись быть благодарной!

— А я мало тебя благодарила, выходит? — смотрю на него, и всё расплывается перед глазами. Меня начинают душить постыдные слёзы.

Хочется выть и метаться из комнаты в комнату, потому что совсем не такой реакции ожидала я от человека, которого на горячем поймали.

Он ведь даже извиняться не стал. Не счёл нужным ни на какие оправдания разоряться. Он просто принял тот факт, что я всё узнала, и решил, что смириться с этим будет самой удобной и верной стратегией.

— Дело не в количестве благодарностей, а в том, что всё чаще я слышу упреки и недовольство. Я пашу, как вол, и имею право расслабиться. Это всё, о чём я попросил бы тебя помнить хоть иногда.

От его имитации примирительного тона меня заворотило.

— За всё, что ты делаешь для нашей семьи, я тебе всегда бесконечно и искренне благодарна, — процедила я, стискивая кулаки. — Но твой самоотверженный труд совершенно не отменяет всего остального. Ты пашешь ради этой семьи, но ты ей изменил, пустив в постель чужую женщину. Просто потому что в браке ты заскучал!

Серый взгляд полыхнул едва сдерживаемой яростью.

— Не было никакой постели. Марин, да чтоб тебя! Ну объяснил же! Это пустая интрижка. Бездумная, без страсти и без эмоций. Это ты можешь понять?

— Нет, — покачала я головой, ощущая редкостное бессилие, будто с непробиваемой бетонной стеной говорила. — Нет, Костя, не могу. Не могу и никогда не пойму. Мне безразлично, где и с каким настроением ты завел, как ты говоришь, интрижку с этой жертвой пластической хирургии. Мне хватает того факта, что ты это сделал.

Муж смотрел на меня со смесью раздражения и досады.

Неужели надеялся, что я такие глупые объяснения безо всякого сопротивления проглочу?

— Ты совершишь очень большую ошибку, если позволишь диктовать этому досадному инциденту наше будущее, Марин.

— Это угроза?

Может, я даже умудрилась бы усмехнуться, но сейчас мне было слишком больно для этого. Больно и бесконечно противно от того, насколько глухой и наивной я оставалась после стольких лет брака с непростым человеком, который не признавал никаких авторитетов, кроме себя самого.

— Угроза? — переспросил Константин. — Брось. Мне нет необходимости опускаться до такой глупости, как угрозы. Но предупредить тебя — моя святая обязанность.

— Предупредить? Извини, не пойму…

Константин слегка пожимает плечами и смотрит на меня свысока, будто пытается дать мне понять, что все мои ходы и мысли ему давно и хорошо известны.

— Да брось, Марин. Думаешь, я не знаю, к чему все ведёт? Я попытался всё тебе объяснить. Ты отказалась принимать мои объяснения. Смотришь на меня как на врага. Сейчас начнёшь меня разводом пугать?

Это короткое слово хлестнуло меня с неожиданной силой.

Конечно, я не стала бы врать, эта мысль в моём мозгу промелькнула, но пока не оформилась до того, чтобы озвучить. А вот Константин настроение уловил.

Уловил и усмехнулся:

— Если я угадал, Марина, то знай — развода я не хочу. Но если будешь настаивать, уйдёшь из дома одна. Детей я отдавать тебе не собираюсь.

Источник