«Это память!» — с гневом в голосе заявила Тамара, держась за синее платье, угрожая оставить всё позади, если Алексей не сделает выбор между ней и его матерью.

Сказала, если я уйду — не возвращайся. — И ты ушёл? — Я подумал о том, что ты говорила.

Ты права — я был трусом.

Позволял маме обижать тебя.

Тамара села на диван, жестом пригласила присесть рядом. — Почему не заступался? — Боялся её расстроить.

Она так много для меня сделала… Но я понял — нельзя всю жизнь быть благодарным ребёнком.

Пора стать мужем. — Ты уверен?

Обратного пути не будет.

Твоя мама не простит. — Простит.

Если нет… — Алексей взял её за руку. — Значит, буду жить без прощения.

Тамара почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы.

Хорошие слёзы. — Ты действительно готов?

Здесь по утрам нет блинчиков с творогом.

Алексей улыбнулся: — Научу себя делать.

Или ты меня научишь? — Научу.

Они обнялись.,Впервые за долгое время Тамара ощутила уверенность в том, что всё наладится.

Сложно, но в то же время хорошо.

Зазвонил телефон Алексея.

Он посмотрел на экран: — Мама. — Отвечаешь? — Завтра. — Сегодня только мы.

Жизнь постепенно приходила в порядок.

Алексей устроился на работу недалеко от дома, они вместе приводили в порядок быт, учились строить семейные отношения без чужого вмешательства.

Нина Васильевна звонила ежедневно в течение первой недели.

Потом — раз в неделю.

Алексей отвечал кратко — жив, здоров, работаю. — Она хотела встретиться, — однажды сказал он за ужином. — Встреться с ней.

Она же твоя мама. — А ты? — А я подожду.

Пускай сначала привыкнет к мысли, что ты теперь взрослый.

Встреча произошла в кафе.

Алексей вернулся задумчивым: — Она плакала. — Жалко тебя? — Жалко.

Но я сказал — Тамара моя жена.

Либо принимает, либо нет. — И как она? — Сказала, что подумает.

Нина Васильевна размышляла два месяца.

Потом позвонила Тамаре: — Можно поговорить?

Они встретились в том же кафе.

Свекровь выглядела уставшей и повзрослевшей. — Я была неправа, — без предисловий призналась она.

Слишком много слов было сказано, чтобы сразу простить. — Я боялась потерять сына.

Он — всё, что у меня осталось.

Когда ты появилась… я испугалась. — Я не собиралась отнимать его у вас. — Знаю.

Но тогда… Простите меня.

Тамара смотрела на женщину напротив.

Жёсткую, властную Нину Васильевну, которая впервые попросила прощения. — Я подумаю, — ответила она.

Долгий путь к примирению начался.

Сначала редкие совместные встречи, потом совместные семейные ужины, затем робкие попытки свекрови наладить контакт. — Я научилась печь блинчики, — как-то сказала Тамара. — Алексей говорит, почти как ваши.

Нина Васильевна улыбнулась: — Могу дать пару советов.

Спустя год они приобрели квартиру.

Небольшую двушку в новом районе.

Собственную — оформленную на двоих. — Новоселье будем справлять? — спросил Алексей. — Конечно.

И обязательно пригласим маму.

Нина Васильевна пришла с подарком — сервизом, который когда-то называла «своим». — Это вам.

Тамара приняла коробку и кивнула: — Спасибо.

Вечером, когда гости разошлись, они с Алексеем стояли на балконе и смотрели на ночной город. — Жалеешь? — спросил он. — Что ушла тогда? — Нет.

Это был единственный путь что-то изменить. — Мама тоже изменилась. — Все мы изменились.

Алексей обнял её: — Люблю тебя. — И я тебя.

Но если вдруг снова начнёшь молчать, когда нужна поддержка — я уйду. — Не повторю.

Они стояли, глядя на огни города.

Их жизнь — без токсичности, без унижений, без необходимости терпеть.

Зазвонил телефон Тамары.

Ирина: — Ну как новоселье? — Отлично!

Приезжай в гости, посмотришь. — А свекровь?

Тамара улыбнулась: — Всё наладилось.

Оказывается, даже самые непростые отношения можно исправить.

Главное — не бояться меняться.

Пока Алексей говорил по телефону.

Судя по голосу — с мамой.

Спокойно, уверенно, взрослым тоном.

Тамара ещё раз посмотрела на ночной город и направилась в дом.

Где её уважают, ценят и любят.

Где она — не охотница за квартирой, а любимая жена.