«Это и моя квартира тоже, привыкай!» — с уверенностью заявил мне родной брат, когда я поинтересовалась, почему его жена выбирает обои для спальни нашей мамы.
Той самой мамы, ради которой мы вместе взяли ипотеку на 30 лет.
Наш благородный замысел обернулся конфликтом, разделом жилплощади и финансовой войной.
Расскажу, как добрая задумка превратилась в настоящий кошмар, и как теперь мне приходится бороться за право матери спокойно жить в доме, который мы ей подарили. *** — Ты вообще себя слышишь, Тамара?! — голос Алексея прорезался визгом, совершенно не мужским, а каким-то истеричным и женственным.
Он бегал по кухне только что купленной «двушки», чудом не сбивая табуреты. — Какое «только мамино»?
Мы платим поровну!
По-по-лам!
Я имею ровно столько же прав на эту квартиру, сколько и ты!
Тамара сидела за столом, сжимая в руках чашку с уже холодным чаем.
Её взгляд был таким, словно она видела брата впервые в жизни.
Где тот Саша, что в детстве носил ей яблоки из соседского сада?
Куда пропал тот Алексей, который год назад, обнимая её, шептал: «Прорвёмся, сестрёнка!
Сделаем маме подарок, она этого заслужила»?
Перед ней стоял чужой, нервный мужчина с безумными глазами. — Твои права, Саша, заканчиваются там, где начинается наша с тобой договорённость, — её голос оставался внешне спокойным, но внутри всё бурлило от гнева. — Мы приобретали эту квартиру ДЛЯ МАМЫ.
Чтобы она могла дожить свой век в комфорте, а не в своей старой хрущёвке на окраине.
Или ты забыл?
Я могу напомнить.
У меня, знаешь ли, память хорошая.
Особенно на обещания. — Какие обещания?! — он показательно взмахнул руками. — Мы просто хотели помочь ей!
Но жизнь меняется!
У меня семья, Тамара!
Ирина — моя жена!
Мы хотим жить вместе, строить общее будущее!
Нельзя вечно ютиться на съёмном жилье!
А эта квартира… она же наша!
Наша инвестиция! — Инвестиция?! — Тамара рассмеялась.
Смех был сухим и резким. — Ах, вот как теперь это называется!
А я, дура, думала — сыновний и дочерний долг.
Оказывается, это бизнес-проект «Вложение в недвижимость с обременением в лице матери».
Гениально, Алексей, просто гениально!
Твоя Ира тебя так научила разговаривать?
Имя жены подействовало на него, словно красная тряпка на быка. — Ирину не трогай!
Она тут вообще ни при чём!
Это наше общее решение! — Общее?
Правда?
А когда вы его принимали, меня не забыли пригласить?
Я же так, мимо проходила, внесла половину первого взноса и связала себя ипотекой на тридцать лет.
Просто из любви к искусству! — ирония в её голосе была ядовитой. — Когда ты собирался сказать, что маме здесь отведён срок, как в гостинице?
Что потом вы с Ириной сюда въедете, а её куда?
В дом престарелых?
Или обратно в хрущёвку, которую из-за твоей жадности и спешки уже полгода не можем продать?! — Прекрати истерить!
Никто никого выгонять не намерен! — закричал он, но Тамара заметила, как забегали его глаза.
Он лгал.
Лгал нагло и неумело. — Мама будет жить здесь столько, сколько захочет!
А мы… мы потом… — Что «потом»? — она встала, теперь они стояли лицом друг к другу, почти соприкасаясь лбами.
От него пахло потом и дешёвым парфюмом. — Что будет ПОТОМ, Алексей?
Мама не вечна, да?
Вы на это рассчитываете?
Вы с Ириной уже мысленно делите её комнату?
Подбираете детскую кроватку?
Выбираете обои?
Он отпрянул, словно она его ударила. — Ты… ты сумасшедшая! — Нет.
Я просто всё поняла.
Эта квартира для тебя никогда не была для мамы.
Это был лишь способ решить свой квартирный вопрос за мой счёт.
Взять ипотеку на двоих, потому что одному банк бы такую сумму не одобрил.
А сестра-дурочка всё схавает.
Она же маму любит!
В этот момент на столе громко зазвонил мобильник.
Старенькая Nokia, специально купленная Тамарой для связи с банком.
На экране мигало: «Неизвестный номер».
Но они оба знали, кто звонит.
Это был не просто звонок.
Это был сигнал тревоги.
Первый звонок из мира долгов, процентов и штрафов.
Платёж через три дня.
А главный вопрос так и не решён.
Чья на самом деле эта война?
И кто оплатит её счет?
Алексей застыл, глядя с ужасом на вибрирующий телефон.
Тамара медленно, очень медленно протянула руку к аппарату.
В её глазах сверкала холодная, железная решимость. *** Всего год назад всё было по-другому.
В воздухе витал запах надежды и свежей побелки в офисе застройщика.
Они сидели рядом на неудобном диване из кожзама, крепко сжав руки.
Тамара ощущала влажность ладони Алексея и улыбалась.
Они были командой.
Объединённым фронтом против серости и безнадёги.
Идея пришла к Алексею.
Однажды осенним вечером он без предупреждения пришёл к Тамаре, взволнованный, с горящими глазами.
Она как раз дописывала отчёт для своей аудиторской компании, у неё кружилась голова от цифр. — Тамара, я больше так не могу, — выпалил он с порога, даже не сняв куртку. — Сегодня был у мамы.
У неё кран на кухне снова течёт.
В ванной плесень в углах.
Окно на кухне дует так, что занавеска колышется.
Ей шестьдесят семь лет!
Она всю жизнь на нас работала, а теперь живёт в этом… склепе.
Тамара молча кивнула.
Она знала.
Каждое посещение материнской «однушки» на первом этаже старой панельки причиняло ей тупую боль в сердце.
Запах сырости, вечный полумрак из-за разросшихся деревьев под окнами, скрипучий паркет.
Мама, Наталья Петровна, никогда не жаловалась.
Наоборот, с гордостью демонстрировала новые цветы на подоконнике или свежевыстиранные занавески. «У меня уютно», — говорила она, а у Тамары подкатывался комок к горлу. — Надо что-то делать, — твёрдо заявил Алексей. — Ремонт — это как мёртвому припарка.
Там всю квартиру нужно разбирать.
Но в этом нет смысла.
Нужно покупать новую.
Тамара посмотрела на него как на сумасшедшего. — Покупать?
Алексей, ты видел цены на жильё?
У тебя съёмная квартира, и Ира в декрете.
У меня — моя ипотека за студию, которую ещё десять лет буду выплачивать.
Какие покупки? — Вместе! — он подошёл к ней и схватил за руки.
В его глазах горела отчаянная вера, и на секунду ей стало не по себе. — Там, вместе мы справимся!
Мы возьмём совместную ипотеку.
Как созаёмщики.
Нам одобрят!
Купим «двушку» в новостройке, где-нибудь на окраине Корюковки, не в центре.
С ремонтом от застройщика.
Чистую, светлую!
Представляешь, как мама обрадуется?
У неё будет своя спальня!
И гостиная, где мы все сможем собираться.
И большая кухня!
Она же так любит готовить.
Тамара слушала, и стена цинизма и усталости, которую она выстроила вокруг себя за годы взрослой жизни, начала трескаться.
Она представила маму на светлой, залитой солнечным светом кухне.
Усмотрела, как та ставит на стол свой фирменный яблочный пирог.
Услышала её радостный смех. — Это… это безумие, — прошептала она, но в голосе уже не было твёрдости. — Это мечта! — горячо возразил Алексей. — Там, ну пожалуйста!
Мы справимся.
Я найду подработку.
Будем экономить.
Что нам, по кафе не ходить пару лет?
Зато мама будет счастлива!
Это главное.
Они сидели до поздней ночи, рисовали на салфетках схемы платежей, изучали сайты банков, присматривались к квартирам.
Алексей был неудержим.
Он заражал её своей энергией, энтузиазмом.
Все его доводы сводились к одному: «Это для мамы».
Он повторял эту фразу словно мантру.
План был прост и, на первый взгляд, гениален: взять ипотеку, перевезти маму, а затем быстро продать её старую «однушку».
Вырученные деньги — несколько миллионов — пустить на досрочное погашение, чтобы снизить ежемесячный платёж до комфортного уровня.
В день подписания договора в банке они испытывали невероятную гордость.
Менеджер, уставшая женщина с выгоревшими волосами, монотонно зачитывала условия, а они смотрели друг на друга и улыбались.
Тридцать лет.
Эта цифра казалась абстрактной, нереальной.
Главным было то, что они сделали это.
Они смогли.
Когда вышли из банка, Алексей подхватил Тамару на руки и завертел её прямо на улице. — Мы молодцы, сестрёнка!
Мы лучшие дети на свете!
Когда всё, что они когда-то строили, начинает рушиться, а ты остаёшься в одиночестве, лишь воспоминания…
Кто стал темным призраком в их жизни?
Семья — это не только кровь, а любовь.
Что-то неизбежное витает в воздухе.
Смелость быть собой порождает неожиданные перевороты.
Почему иногда один взгляд способен вернуть всю утрату?