— Я сегодня мальчиков раздаю, вам надо? — приветствовала меня симпатичная девушка за аппаратом на первом УЗИ.
— А девочку никак нельзя?
Судя по ее ответному молчанию при взоре на экран, у дорогого мироздания на сей счет уже было свое, определенное мнение. Наконец, через паузу, она тактично уточнила:
— Или вам не говорить пол?
До следующего УЗИ я мечтала, что она ошиблась. Потом до родов надеялась, что ошиблась не только она, но и следующие два врача. А потом — оп! — сидишь такая на детской площадке, в одной руке КамАЗ, в другой — экскаватор, и думаешь: ну за что, Господи? Я ли не была примерной девочкой всю жизнь, уроки делала, в институт поступила, надежды оправдала, сама себя содержала, не пила, не курила, неприличными словами не выражалась? Неужели в таком важном, единственном вопросе бонуса не заслужила? А у него серые глаза в пол-лица, кудри и разбитые коленки на голенастых ножках, а еще он не может определиться, кто же его любимейший герой и пример для подражания: Гэндальф, Двалин или все-таки Смауг (у двух первых нет потрясающей воображение опции дышать огнем).
Девочки — упорядоченность, мальчики — неодолимый хаос. Так было в моем детстве вокруг меня. С мальчиками было очень здорово дружить, и до сих пор я довольно легко нахожу язык с любым семилетним Томом Сойером, по недоразумению запрятанным внутрь сорокалетнего дядьки. С мальчиками было понятно: как правило, они говорили то, что думали (пока не вырастали, конечно). С мальчиками было весело — если ты готова на равных выступить на осаду снежной крепости, рискуя получить в лоб куском льда, подвернувшимся под руку противнику с той стороны… И вот мне выдали его, моего мальчика на 200%. И я поняла, что меня, несмотря на дружбу, так страшно раздражало в вас все мое детство, мальчики. Тот самый неодолимый хаос, с которым мне теперь предстояло бороться, а не играть.
Хаос, между тем, наступал со всех сторон, разрушая привычный миропорядок. Все, куда лезть не следует исходя из банального инстинкта самосохранения, — будет исследовано. Все, что может быть сломано, — будет сломано. Все, что не может быть сломано ни при каких обстоятельствах, — будет сломано все равно. Наконец, я научилась реагировать на это с восторженным изумлением: «Как? Как ты это сделал? Да ладно!» Ноутбук уходит в глубокий спящий режим при приближении моего сына, смартфон пока спасается паролем. Я досадовала, злилась, негодовала, прежде чем поняла: мальчик дан мне для преодоления — всего. Чем пытаться победить хаос, лучше научиться с ним сотрудничать — в границах разумного. И я учусь: подставлять руки, когда он падает, и не сразу подставлять руки, когда он, возможно, как мне кажется, упадет. Учусь философски относиться к материальным благам (да, снова сломано то, что не может быть сломано никогда): они преходящи; убеждаюсь, что лучшей игрой на все времена считается возить сучковатой палкой в самой грязной луже, стоя в ней по колено. Учусь отпускать — на расстояние вытянутой руки и чуть дальше, старательно прогоняя от себя мысли о его полном презрении к опасности. Я сдерживаю себя, чтобы не орать, когда он лезет слишком высоко или убегает слишком быстро — не орать от паники, в первую очередь, и от возмущения непослушанием, во вторую. Я вообще ловлю себя на том, чтобы не орать. Потому что в моем детстве (ты-ж-девочка) положено было ходить по струнке, говорить тишайше, вести себя ниже воды. Я вместе с этим мальчиком всплываю из-под той воды тоже.
Я не знаю, как правильно, у меня не было образца. Мальчику скоро пять, а я еще так и не поняла, «где у него кнопка, Урри». Важнее кнопки мне пока — научиться договариваться, потому что это — яркая, разнонаправленная воля, которой он управлять еще не умеет: «нет, не хочу, не буду, я сержусь, я задышу огнем, я убежал», но также, особенно перед сном: «я тебя очень люблю, а еще я люблю курочку и пирожок». И я говорю, говорю, говорю… потому что пока он еще согласен слушать меня, а также любит — как курочку и пирожок. И вот я сижу на детской площадке (да, в одной руке КамАЗ, в другой — арбалет) и прикидываю, сколько времени у меня еще в запасе, чтобы научиться договариваться с хаосом. Чтобы для начала усмирить этот хаос в себе — страхов, раздражения, злости, непонимания, родительского бессилия, каких-то невнятных «мне надо» и «он должен». Не так уж много времени, если честно, надо бы ускоряться: дети растут быстро, куда быстрей приятия, полного и безусловного, которое необходимо даже неодолимому хаосу. Я бы сказала — именно хаосу оно необходимо в первую очередь.
А потом мне опять повезет, и много лет спустя мне выдадут внучку.
И вот тут я снова спрошу: за что, Господи? И главное, как?!
Я же уже забыла, что такое девочка 200%.
В маленьком городке, где каждый камень на улице казался знакомым, жил Алексей с женой Мариной.…
Ирина сидела на кухне, сжимая в руках письмо из суда. В окне дребезжал осенний дождь,…
Марина давно мечтала о выходных вдвоем с Андреем. Недели напролёт они обсуждали, как уединятся в…
Они встречались уже семь лет. Всё это время Лиза надеялась, что каждый её день рождения…
Алексей вновь отложил телефон, на экране которого пылал неотвеченный звонок от его жены, Марины. Он…
Однажды утром наши герои, супружеская пара Ирина и Алексей, решили обратиться к своим новым соседям…