«Да как я могу что-то делать, если вы все мне запрещаете!» — в отчаянии закричала Саша, выбросив кастрюлю на пол, в момент, когда ее родители вновь начали ругаться.

Папа спал на кухне, и его ноги упирались прямо в холодильник, поэтому, если он лег спать, добыть что-то поесть не представлялось возможным. А ложился он рано, потому что работал машинистом электропоезда и вставал, соответственно, тоже рано.​

​Саша возвращалась домой затемно, но не потому, что ходила на кружок по биологии, как говорила маме, а просто, чтобы поменьше бывать дома.​

​Родители все время ругались: если Саше удавалось пробраться мимо незамеченной, то друг с другом, если не удавалось, то скандал доставался ей.

Дома вообще не бывало тихо – младшие сестры все время галдели и ругались, а мама пыталась их успокоить, но в итоге и сама начинала кричать, потому что справиться с этими двумя было невозможно: двойняшки, абсолютно непохожие друг на друга, не могли сосуществовать мирно, но стоило их разлучить, и обе начинали выть как две пожарные сирены.​

​Сестрам было по шесть лет и в том году их нужно было отдавать в школу, вместе с тем мама до сих пор считала их крохами и не отпускала от себя ни на шаг.

Это все из-за Полины, у которой был лунатизм, и в возрасте трех лет она ночью врезалась в оставленную Сашей стремянку, неудачно упала и повредила себе глаз. Теперь на его месте стоял протез, а мама так и не простила Сашу за то, что та недосмотрела за сестрой.

Сестры переехали в комнату к маме, папа на кухню, а Саша жила одна в просторной комнате, каждый день слыша упреки в свой адрес из-за того, что вся семья ютится как кум Тыква, а она изображает из себя принцессу.​

​Вообще-то, Саша предлагала, чтобы она жила на кухне, но мама сказала, что тогда продукты из холодильника будут исчезать еще быстрее, а Саша точно заработает себе ожирение и диабет. Родители любили указать ей на то, что она слишком много ест и слишком много весит для ее возраста.​

​Чтобы не тревожить отца, Саша осторожно достала из хлебницы буханку и унесла ее в свою комнату. Она знала, что утром мама опять будет на нее орать, но поделать ничего не могла – сегодня опять случилось «это», и ей было необходимо чем-то забить желудок, из которого до сих пор поднимались волны тошноты.​

​Его звали Павел Алексеевич, и пришел он в их школу в прошлом году. Саша и раньше не любила физкультуру, но теперь занятия и вовсе превратились для нее в сплошной кошмар.

Он все время норовил показать ей, как делать правильно, и от его потных рук Саше становилось дурно. Конечно, она пыталась прогуливать уроки, всеми правдами и неправдами добывала справки, но рано или поздно ей приходилось туда идти, и тогда он не отходил от нее.

Еда спасала – наполняла живот, давала чувство уверенности. А то, что она становилась толстой, не так плохо, может, она и правда заработает диабет, и тогда ее освободят от физкультуры.​

​Хлеб она съела в постели, листая ленту ВКонтакте. Морозов Дима снова кинул заявку в друзья, а Саша снова его заблокировала. Он был упрямым – раз в неделю создавал новую страницу и неизменно кидал заявку ей.

В классе все знали, что он бегает за Сашей, и смеялись то над ней, то над ним. Они, наверное, стали бы самой нелепой парочкой, если бы Саша согласилась с ним встречаться – она толстая троечница, похожая на Бритни Спирс в юности, а он ботан и зануда с неизменно грязными волосами и прыщавым лбом.

Что у них могло быть общего? Абсолютно ничего. Но в заявке он всегда писал: «Тищенко, пошли в кино» или «Вроде неплохой спектакль, глянь, может, сходим?».​

​Вот бы ей его настойчивость, тогда она бы точно перевелась в другую школу. Когда она об этом заикнулась, мама закатила глаза и сказала, чтобы Саша не выдумывала, а папа сказал, что у его коллеги дочь поступает в лицей, но туда нужно сдавать экзамены. Саша сама туда пошла и подала документы. Но экзамен сдать не смогла.​

​Хлебные крошки мгновенно засохли и стали впиваться ей в кожу. Спать не получалось. Саша мечтала, как она вырастет и уедет отсюда подальше, станет знаменитой и богатой (каким образом, она пока не придумала), пришлет родителям денег, чтобы они могли купить себе большую и просторную квартиру, и тогда они пожалеют, что все время ругали ее и скажут, как им повезло с такой дочерью.​

​Утром мама, конечно же, устроила скандал. Заявила, что Саша – эгоистка и думает только о себе, что она планировала сделать девочкам гренки на завтрак, а теперь их нечем кормить, что Саша стала похожа на корову, и нужно отвести ее к врачу, может, она хоть его послушает.​

​— Пусть в садике кашу поедят, – огрызнулась Саша.​

​— Мы не любим кашу, – хором сказали двойняшки. – Мы хотим гренки!​

​Мама победоносно уставилась на Сашу. Та сказала, что сейчас сходит за хлебом. На алгебру она опоздала, и Морозов весь урок пялился на нее, спрашивая громким шепотом, где она была.​

​Саша думала, что мама просто так сказала про врача. Но через несколько дней она велела, чтобы Саша после школы сразу шла домой – они пойдут к гастроэнтерологу.​

​Врач сказала, что у Саши и правда лишний вес. Написала на листочке диету, назначила кучу анализов. Честно говоря, Саша даже обрадовалась – она уже давно никуда не ходила с мамой вот так вдвоем.

Пока они сидели в очереди, мама сначала злилась, а потом увидела девочку с двумя косичками, и вспомнила, что Саша раньше тоже так ходила. Она стала вспоминать всякие глупые случаи из детства Саши, которые раньше ее ужасно злили, но сейчас слушать это было приятно.

Они смотрели на мам с детьми, и Саша фыркнула, когда увидела одну – в платье и на каблуках. А мама вздохнула.​

​— Уже и не помню, когда я наряжалась в последний раз…​

​Саша вспомнила, что до того, как родились двойняшки, мама и папа часто куда-то ходили вечером. Мама надевала красивое платье и сапожки на высоких каблуках. За Сашей присматривала соседка, тетя Лида.

Теперь они никуда не ходили – с тех пор, как Полина лишилась из-за Саши глаза, мама не оставляла их ни с кем, даже из садика только сама забирала.​

​Теперь в холодильнике было две полки: для всех, и для Саши. Когда никто не видел, она таскала хлеб и макароны из кастрюли прямо пальцами, стараясь делать это так, чтобы никто не заметил. Но однажды ее застал за этим папа – она как раз запустила ладонь в кастрюлю, когда он вошел на кухню.​

​— Блин, Саша, ну сколько можно! Ты скоро в дверь не будешь проходить!​

​Саше хотелось ему сказать: ну и пусть, пусть я буду толстая, может, он тогда не будет меня трогать, но язык не поворачивался. Она не хотела плакать, но слезы сами по себе брызнули из глаз.​

​— Ну вот, теперь нюни распустила! Говорил я Маше, нечего с тобой церемониться! Да я в твоем возрасте уже работал, а не сидел на шее у родителей! Хорошо еще, что девочки столько не едят, как бы я вас прокормил…​

​От его слов стало так обидно, что Саша не выдержала – бросила кастрюлю на пол и закричала:​

​— Да как я могу что-то делать, если вы все мне запрещаете! В другую школу нельзя, сестер из сада забрать нельзя, вы мне вообще не доверяете! Я не виновата, что она лунатик, это не я ее толкала! А вы теперь всю жизнь меня во всем вините и ничего мне сделать нормально не даете!​

​Папа уставился на Сашу так, словно она говорила на другом языке.​

​— С пола убери, – наконец сказал он. – И свари новые макароны, мать с работы придет, а есть нечего.​

​Можно сказать, что повезло – Саша ждала, что будет хуже. Макароны она выбросила в мусорку, хотя очень хотелось их съесть, пусть и с пола – у нее на обед была только горстка гречки и салат из морковки.

Вообще-то, была еще рыба, но от одного ее запаха Сашу тошнило, и рыбу она скормила соседской кошке.​

​К концу четверти Саша и правда немного похудела, а классная руководительница под конвоем отвела ее на физкультуру – Саше грозила неаттестация. Павел Алексеевич широко улыбнулся, обнажив кривые, желтоватые зубы, и Саше сразу захотелось убежать.

Конечно же, он тут же дал ей задание и тут же стал показывать, как нужно делать правильно. От злости и отвращения у нее слезы на глазах выступили, к горлу подкатывала тошнота и тут…​

​— Оставьте вы ее уже в покое!​

​Голос Морозова звучал необычно тонко. Саша не смотрела в его сторону, но видела, что все обернулись на Диму.​

​— Морозов, тебе что, четвертную оценку подпортить? – ехидно спросил Павел Алексеевич. – Ведь еле-еле пятерку наскребли!​

​— Я сказал – не смейте ее трогать! Иначе я пойду и все расскажу директору!​

​— Ты у нас защитником двоечниц записался? Иди, жалуйся, – ничуть не испугался физрук. – Заодно скажи, что Тищенко была в этой четверти только на двух уроках.​

​Саша не знала, как она смогла это сделать, но внезапно она выдернула руку из липкой ладони физрука и побежала прочь из зала. Она слышала, что кто-то бежит за ней, и, судя по отдышке, это явно был Морозов.​

​Они сели возле раздевалки на лавочку.​

​— Не надо ничего говорить директору, – тихо сказала Саша. – Он ведь наверняка родителей вызовет.​

​— И что? – удивился Дима.​

​— А то. Устроят мне скандал, скажут, что я все придумываю…​

​— Но ведь… – начал было Дима, но Саша его прервала.​

​— Говорю же, не надо.​

​Рюкзаки им принесла Демьянова, и одежду тоже.​

​— Держите, – протянула она. – Тоже мне, Ромео и Джульетта нашлись!​

​Саша натянула прямо на трико джинсы, поверх спортивной футболки свитер. Дима затолкал одежду в рюкзак.​

​— Пошли ко мне, – вдруг предложил он.​

​— Пошли, – согласилась Саша, не успев даже подумать над тем, что говорит.​

​Демьянова рассмеялась, но не злобно, а весело.​

​— Ну, вы даете! – протянула она и убежала.​

​У Димы была такая же квартира, как и у них, но выглядела она иначе – светлая, не заставлена старой мебелью, никаких детских рисунков на стенах. У него в комнате стоял большой музыкальный центр, и он стал включать Саше разную музыку.

Она сказала, что хочет есть, и он притащил ей бутерброды. Саша уже месяц не ела колбасу и накинулась на нее как соседская кошка на рыбу. Правда, колбаса показалась ей сильно соленой, но все равно очень вкусной.​

​Когда она пошла в туалет, не смогла удержаться и заглянула в другую комнату – дверь туда была приоткрыта. У них в бывшей родительской спальне теперь все было закидано игрушками, а тут было очень красивое зеркало, на полочке три флакона духов, на столике несколько круглых свечей. На кровати валялась шелковая комбинация, и Саше отчего-то стало грустно.​

​Когда она вернулась домой, родители устроили ей разнос. Оказалось, что классная руководительница уже позвонила им и рассказала о ее безобразной выходке. Саша слушала молча, опустив голову. Она не знала, что им сказать. Взгляд ее упирался в мамины домашние штаны, вытянутые на коленях. Когда папа ушел спать, а мама читать двойняшкам книгу перед сном, Саша пошла в свою комнату, достала спрятанный в рюкзаке бутерброд и принялась его есть…​

​Ей повезло – родители не особо и ругались из-за неаттестации по физкультуре. Им было не до этого – они ругались друг с другом. Мама обвиняла папу, что она устает и ничего не успевает с двойняшками на руках, папа обвинял маму, что она только о детях и заботится, а он будто и холостой – никто ему одежду не погладит, завтрак не приготовит, он уже забыл когда…​

​Тут они переходили на шепот, и Саша не слышала папиных претензий. Сестры, заслышав ругань родителей, начинали ссориться, и Саша догадывалась, что это они специально – надеялись, что так мама и папа перестанут ругаться. Но от этого было только хуже – мама шла к девочкам, а папа говорил:​

​— Ну, я о чем говорил?​

​И уходил, хлопнув дверью.​

​Все чаще и чаще слышалось слово «развод». И Саше стало страшно – она вовсе не хотела, чтобы родители разводились.​

​План придумал Дима. Они теперь часто ходили к нему после школы и слушали музыку. Больше ничего, хотя все в классе теперь считали их парой. Саша первое время боялась, что он начнет приставать, но он ничего такого не делал.​

​Дождавшись, когда выходные у родителей выпадут на один день, Саша пошла в наступление.​

​— Я придумала, что хочу на день рождения, – сказала она.​

​Родители переглянулись.​

​— И что? Имей в виду, что…​

​— Я хочу двухъярусную кровать. В мою комнату. Для девочек. Им в школу на тот год, надо отселять их. У меня в комнате и стол большой есть, и полки для учебников. Вы же первоначально там все для этого обустроили.​

​Мама гневно вскинула брови, а папа внезапно хохотнул и сказал:​

​— А это ты хорошо придумала.​

​— Вы это обсудите без нас, – добавила Саша. – А мы с девчонками в кино пошли.​

​Сестры тут же загалдели, запрыгали вокруг нее.​

​— Никуда ты одна с ними не пойдешь, они же маленькие, – начала было мама, но папа ее перебил.​

​— Маша, им по шесть лет, какие маленькие! Пусть, и правда, сходят в кино.​

​— С нами Дима пойдет, – вставила Саша. – Он нам поможет.​

​— Какой Дима? – теперь нахмурился папа.​

​— Ну, Морозов. Одноклассник мой.​

​Мама и папа переглянулись, и Саша заметила, как папа ухмыляется, а мама делает большие глаза.​

​— И там еще в пакете для вас сюрприз, – закончила Саша. – Мы сейчас уйдем, и вы тогда откроете.​

​В пакете были свечи, бутылка вина, которую Дима стащил у родителей, и красивая тарелка с нарезкой фруктов, купленная Сашей на сэкономленные с обедов деньги. Это все Дима придумал, он вообще все здорово умел придумать.​

​— Фильм закончится в семнадцать сорок пять, – сообщила Саша. – А потом мы еще пойдем мороженое есть, да, девчонки?​

​Папа достал из кармана деньги и вручил каждой по купюре. Это было хорошо, потому что и так билеты Дима купил.​

​— Ну, мы пошли?​

​Родители выглядели растерянными, но совсем не злыми, как это бывало обычно. Дима ждал ее у подъезда. До кинотеатра они добрались без приключений – девочки, когда мама не была рядом, как оказалось, вели себя идеально.​

​Фильм был детский и немного скучный. Но Саше совсем не было скучно, потому что на первых минутах фильма она взяла Диму за руку.

И ей не хотелось, чтобы фильм заканчивался, и пришлось бы разомкнуть руки, которые, казалось, были созданы для того, чтобы всегда держаться друг за друга.

Источник