Becь в дедa

Вася был самодур, он знал и гордился этим.

А у него и отец такой был, и дед.

Васька детство с содроганием вспоминал, а как иначе?

Батя у него по — молодости, ох и лютый был, да и сейчас не сахарок.

Придёт домой бывало, пьяный, как начнёт изгаляться и над матерью и над сестрой Зинаидой, и над ним, Васькой.

У него и дед такой же был, помнит Василий.

Дед, Михаил Лаврентьич, ох и жёсткий старик был, тоже напьётся, домой идти сразу не идёт, придёт к ним, над матерью Васькиной построжится, мол, такая — сякая сына моего окрутила, суразов нарожала, даже ударит по спине, мамку -то, а Васька махонький ещё был.

Ну пришёл вот так дед, начал мамку -то шугать, такая, сякая, да как даст ей по спине, мамка аж взвизгнула, а Васька руки в боки и погрозил кулачишком -то деду, мол, не трогай мамку.

А тот разъярился и не успела мамка выдохнуть, как схватил мальчонку за рубашонку и выкинул за дверь.

Напугался Васька тогда, в крике зашёлся, до пяти лет потом не разговаривал, а деда боялся, жуть как.

Отец же потом матери высказал, да наподдал, Ваську правда не тронул, а матери с Зинкой досталось.

Орал, что мать пацана настроила против деда родного, будто бы Васька на деда матерно говорил и из дома гнал, а мать с Зинкой смеялись и подначивали.

Ну сестра постарше была, восемь годочков было, она и сказала, что это всё брехня, что дед мамку ударил, а Васятка заступился, ой, что началось.

Васька под стол залез от страха и описался, прям там…

Так всю жизнь и боялся деда, одно хорошо он к ним ходит перестал.

Отец выговаривал матери, что отца родного от него отлучила, мать упорно молчала, терпела тумаки от Васькиного и Зининого отца.

Бабка любила Ваську с Зиной, но ужасно боялась деда.

Большая, толстая, словно медведица, от неё всегда пахло булками, она носила смешной чепчик на голове который пошила сама.

Как у ребёнков, Васька видал, когда тётка Ульяна, девчонку родила, у неё такие чепчики были тоже.

Бабка шила их из старых дедовых кальсон, а сверху надевала платок, если на улицу идти, то шаль пуховую накидывала, даже летом могла тоненькую шалёшку накинуть.

Ухи у бабки шибко болели, вот и береглась.

Дед в половину меньше бабки, но бабка боялась его, она начинала орать словно раненая птица, как только пьяный дед появлялся на горизонте.

Дед выкидывал разные фортеля.

Например, падал в лужу немного не дойдя до дома.

Тогда бежали к Васькиным родителям люди и говорили, что Михал Лаврентьич упал.

Шли Васькины мамка с отцом, доставали из лужи деда, тащили его под руки, несмотря на небольшой ростик был дед тяжёлый, заносили в дом и положив у порога, уходили.

Как только почуяв, что сын со снохой ушли, дед соскакивал и начинал лупцевать бабку.

Та орала он бил, смешно подпрыгивая.

Никогда бабушка не дала сдачи деду, а ведь казалось бы толкни его, пни хорошенько, да просто огрей чем — нибудь нееет.

Что удивительно, деда в деревне уважали, а его выкрутасы принимали за милое чудачество.

Дед рассказывал частенько, как заприметил бабку, когда ей шестнадцати не было, убёгом сбежала за дедом, родственники отказались о неё, вот так и жила всю жизнь.

-А она, язви тя, богатая была, платья у её, шелкОвые были, даааа, на сапоги калоши надевала, я что? Перекати поле, Мишка Лаврушкин сын…О, как…Новая власть всё дала…А Она своих, так больше и не увидела…

Дед ненавидел всех вокруг, из всех пятерых детей, рядом остался только отец Васькин, остальные дети разъехались кто куда, не желая иметь ничего общего с этим сатрапом.

Казалось бы внуки вот они рядом, ну, ты, люби их нет…Ненавидел смертным боем.

Бегали ребята к бабке только тогда, когда деда не было на горизонте, угощала она их мятными пряниками, втихушку.

За что, потом получала от деда.

Пряники -то были посчитаны, придёт, пересчитает, нет двух штук, куда девались? Сожрала?

И лупцует бабушку.

Когда дед преставился кто больше всех по нему плакал?

Васька мамкина, кто же ещё.

Рыдала, папашкой родненьким звала, встать просила, глазоньки открыть, ясные.

-Мамка с ума сошла?- спрашивает Васька у Зины, сестры, которая с красными глазами стоит, но…прячет улыбку, — зачем она зовёт деда встать? А ежели встанет? Ой, что будееет, там же стока продуктов истратили.

-Не боись, не встанет, — шепчет Зинка, — по.ер он, всё, не будет его никогда. Знаешь что это значит?

Васька пожимает плечами.

-Мы с тобой у бабушки ночевать будем, её бить никто не будет, да многое, что хорошее.

-И пряники же можно есть? От пуза?

-Ага.

-Всё равно не понятно зачем бабушка и мамка так кричат.

-Положено так, Вась. А ежели мамка не будет плакать и причитать, отец наш потом побить её может, скажет, что перед людьми стыдно мол, мало плакала.

Отец всё рано нашёл, за что избить Васькину и Зинину мамку.

Также гонял их отец, так же 6uл мамку, хорошо, что над детьми только строжился не трогал их, это после того как Зина пообещала его в Tюрьму посадить, отца.

Но, однажды подкрался, когда Зина спала, cx.ватил её за косы, скинул с кровати и по полу потащил на улицу, Васька от страха под кровать залез.

А отец Зину тащит, мать воет, рот закрыв.

Сестра вывернулась, схватила топор, что в чурке был воткнут и на отца замахнулась.

-Зарубаю, к чёртовой матери, понял? Не до сме.рти, а калеку из тебя сделаю, г.а д, чтобы жил да мучился…Понял.

Отец тогда напугался, это видно было, так же было понятно что злобу он затаил…

А Зина собралась и к бабушке ушла.

Вдвоём жили. Отец ежели приходил, Зина уходила, либо в дальней комнате закрывалась.

Отец Ваську почти не трогал, матери всё больше доставалось.

Вырос Васька хиленьким, росточком с деда, а вот дури много, в тридцать лет кое- как женился и то, на Татьяне, вдове.

Она, Таня хорошая, с мальчишкой её взял.

Мужик у неё, в половодье сгинул, дрянь был человечишка.

Они приезжие откуда-то были, никого здесь нет родни.

Татьяне деваться некуда было, вот она и пошла за Ваську.

Мальчонка у неё, Егорка.

Васька поперву свою натуру дурацкую прятал, а как Татьяна забеременела да девку родила, не могла парнишку, так Васька и пошёл в разнос.

Ух и показал он свой характер, похлеще деда и отца.

Парнишку в чулан частенько сажал, там его место, Таньке под глаз, да за космы, за космы повозюкать, отец как раз был, вот перед ним и кочевряжился Васька.

Смотри, мол, батя как могу.

— Правильно сын, правильно бабу, её в кулаке держать надо.

Батя сдавать стал последнее время, думает Васька, мать вон смотрю, покрикивать на него начала.

Нееет, ни в деда пошёл отец, вот он Васька, тот да…

Пришёл домой, чуток пьяненький, не понравилось ему, что борщ какой-то не такой, Танька не особливо улыбается, щенок за столом сидит уроки видите ли делает.

Схватил его за загривок, вышвырнул из-за стола, не заработал, за столом сидеть, кинул всё на пол, растоптал сапожищами.

Таньке под дых дал.

Девчонка заорала.

Ещё раз Таньке наподдал, а нечего, пусть идёт вон, девку успокоит…

-Водки дай.

-Так нету.

-Найди, бегом…

Злой Васька сегодня, проверку у него в заготконторе учинили, махинации его всплывут вот — вот, раньше -то мужик один ушлый ездил, а теперь бабёнка вредная такая…Вот и лютует Васька, пуще прежнего.

ПришлаТатьяна, принесла водку.

Пил, Татьяну заставлял, а она вишь ты, непьющая, ну и получи тогда, не пьющая.

Не помнит Васька ничего, проснулся утром, что за…

Посуда валяется на полу, красное, что -то везде, будто помидорами переспелыми швырял кто, Татьяну позвал, тишина.

Девчонка не орёт.

Вроде и печь не топлена.

Встал, пошатываясь, а тут участковый заходит и бабёнка эта.

Так, мол, и так арестовываем тебя, Василь Михайлович.

А за что? Что бабу поучил маленько?

В общем, махинации худо- бедно прикрыть удалось, а вот за Таньку…За Таньку ответ пришлось держать, пятнадцать суток дали.

Ну погоди, вша, думает Васька я тебе устрою, ты у меня слезами умоешься…кровавыми.

Приехал домой, всё так же холодно.

Пошёл к матери, Таньку не видала с мальцами?

-В больнице она…Ребёнка скинула, Вася…Что же ты так? Неаккуратно, а?

-Чего мелешь, мать? Какого ребёнка?

-Твоего видно, Вася.

Желваками заиграл, встал и пошёл. Во двор вышел, потом вернулся.

-Мать…а где малые?

— Забрали их, какая -то дальняя родня Таниного мужа первого, даже Аннушку забрали, не дали мне, я говорила, что я бабушка куды тама…

Отыскал Васька детей, да ему даже не показали.

-Девку отдайте, моя девчонка.

Да только Анька отца увидала, в брата вцепилась и орёт дурниной. А там ещё мужик какой-то здоровенный, за шиворот ваську взял и тряхнул, пообещал, ежели, мол, сунешься ещё раз, под себя ходит будешь.

Уехал Васька, но зло затаил.

К Татьяне в больницу сунулся, да почему -то не пустили, ну ничего, он пождёт.

Домой приехал холодно, грязно.

А тут Зинка ещё нарисовалась, давай костерить его тоже умная…У неё мужик под каблуком, он Васька не такой.

Под каблук не загонишь.

Мать пришла убрала всё.

-Повинись, Вась…Дитё ведь у вас, Таня добрая, она простит.

-Ты с ума сбрендила, мать?

Чтобы он, Васька…перед какой-то…

Не вернулась Татьяна, уехала.

Васька пытался было помириться, она глазами пустыми смотрит…

Прошло пятнадцать лет.

По делам был Василий в каком-то колхозе.

И увидел женщину знакомую, Татьяна.

-Здравствуй, Таня.

-Здравствуй…те. Василий? Не узнала вас.

-Что это ты, словно чужие мы? На вы.

-А мы есть чужие, Вася. Мне идти надо.

-Как живёшь?

-Хорошо живу,Вася с детьми. Егорушка из армии вернулся, Аннушка школу заканчивает, всё у нас Вася, как у людей.

-Ну, а мужчина?

-Нет, уж, Василь Михалыч не нужны мне мужчины, жила с одним, хватит…

-Это ты про меня, что ли?

-Про тебя, Вася. Ладно, пора мне.

-А что про меня не спросишь?

-Не интересно, Вася.

Из дома с палисадником полным цветов, вышел парень высокий, красивый, Егорка, понял Василий и отступил назад. Егор бросил на него взгляд и отвернулся, что-то говоря матери.

В калитке стояла девушка, какая красивая, дочка, Анечка, понял Василий.

Вроде шаг в перёд сделал, да только Егор оглянулся и таким взглядом его одарил, что Василий стушевался и пошёл в другую сторону.

Желание видеть дочь пересиливало страх встречи с Егором, он стал часто кататься туда…

-Ещё раз увижу, уб ью, — тихо прошептали позади. пока Василий наблюдал за дочкой. Он знал кто это…Егорка…не забыл, ничего не забыл пацан…А разве он, Василий виноват? Кровь у него дурная.

***

-Мама, ты плакала?

-Нет, дочка,- прячет Татьяна в карман письмо от Зинаиды, тётки Анечки, в котором Зина сообщила Татьяне, что Василия больше нет…

Стоят с дочкой у холмика небольшого, Егорушка поправляет, чтобы ровно было.

-Ничего, бабушка, — говорит Егор трясущей головй старухе, — мы потом весной всё сделаем.

-Простите меня, Таня и вы деточки простите, дурная у них кровь, такая…

-Ничего, ничего…мы не в обиде, говорят Таня и ребята.

Анечка потом к бабушке ездила помогала ей и Егорушка, и сама Таня.

Мать Васина, хоть на старости лет пожила в счастливой и любящей семье, забрали её Таня с ребятами.

А Татьяна, так всю жизнь одна и прожила.

Зина хотела её с мужчиной свести, с хорошим.

Да только Таня сказала, что ни к чему.

Всегда ваша

Мавридика д.