Бабyшku

— Не буду с бабой Валей жить! — ревела Леночка, размазывая по щекам злые слезы. — Хочу с бабулей Олей! Бабулечка, почему мне нельзя жить с тобой?

Ольга Игоревна беспомощно посмотрела на Валентину Сергеевну. Та только развела руками: «Твоя очередь уговаривать!»

Леночка была единственной дочкой Марины и Владимира. Она так долго не могла появиться на свет, несмотря на все старания родителей, что когда она все-таки родилась, то тут же стала принцессой. А принцессам, как известно, можно все, ну или почти все! Оба родителя порхали вокруг долгожданной доченьки, как две восторженные птицы. И вкладывали в Леночкин клювик все, что она только пожелает. Никогда не наказывали, почти никогда не ругали и, конечно, не заставляли делать то, что Леночке не нравится. Такое воспитание сильно не одобряла мать Володи, Валентина Сергеевна.

— Что же это вы из ребенка трутня какого-то избалованного растите?! — частенько говорила она сыну. — Вы же своей непомерной любовью ей самой хуже делаете!

— Ну не придумывай, мама! — отвечал Володя. — От любви детям плохо не бывает, скорее наоборот.

А Маринка только возмущенно смотрела на свекровь и хмурила тонкие бровки. «Ну как же она не понимает? Наработаться, настрадаться, шишек набить Леночка еще успеет. Жизнь такая долгая!» — думала она.

Вот то ли дело мама самой Маринки, Ольга Игоревна.

— Леночка, деточка, а посмотри, какое платьице тебе бабуля купила! А шоколадочку хочешь? Да ты ж моя куколка! Такая хорошенькая, налюбоваться не могу! — щебетала она над внучкой, ни капли не уступая родителям Лены.

Именно Ольга Игоревна с удовольствием ездила с Леночкой на море, когда родители не могли летом вырваться в отпуск. Не за свой счет, конечно. Откуда у одинокой женщины деньги? Она и так оказывает неоценимую помощь, сопровождая драгоценную Леночку дышать морским воздухом и набираться сил.

Один раз Ольга Игоревна не смогла взять отпуск летом, и Леночку пришлось отправить в деревню к Володиной маме. Все прекрасно помнили, что из этого вышло. Вернувшись, Леночка заявила:

— Никогда больше не поеду к бабе Вале! Она злая!

— Вот тебе на! А почему же она злая? — опешил тогда Владимир, который свою маму злой не считал. Строгой — возможно. Требовательной — да. Но уж никак не злыдней!

Но оказалось, что в понимании принцессы-Леночки все эти слова являются синонимами.

— Она меня заставляла мыть посуду, полоть сорняки и одевала в какое-то уродство!— сделав страшные глаза, поведала Леночка.

Владимир тогда впервые немного усомнился, правильно ли они с Маринкой воспитывают дочь.

— Леночка, но тебе же уже восемь лет! Девочки в этом возрасте часто помогают взрослым. Это нормально. А одежду тебе бабушка, наверное, подходящую для деревни подобрала… Чтобы тебе сподручней было с другими детьми играть. — несмело предположил Володя.

Леночка возмущенно посмотрела на отца.

— Да там не с кем играть! Дети все какие-то… — Лена на минутку задумалась, подбирая подходящее слово. — Убогие!

Владимир аж поперхнулся: ничего себе у восьмилетнего ребенка характеристики! Где услышала-то? Но он быстро понял где.

— Нет, в этот убогий магазин мы не пойдем! — В комнате появилась Марина, разговаривая по телефону. — Мама, у Лены и так стресс после этой деревни! Я хочу отвести ребенка в хороший торговый центр: с развлечениями, бутиками, ресторанным двориком. Да, договорились, завтра после работы встретимся!

Марина положила телефон. Володя хотел было сказать ей о своих сомнениях, но Леночка вертелась рядом, и дергала мать за рукав.

— С бабулей Олей завтра по магазинам пойдем? Класс!

И Володя промолчал. Решил поговорить с Маринкой позже.

***

В тот раз из торгового центра Леночка вернулась нагруженная подарками, которых хватило бы на небольшой детский дом.

— Бабулечка лучшая! — чмокнула она в щеку Ольгу Игоревну и убежала в комнату.

— Мам, ты будешь еще лучше, если завтра посидишь с Леночкой! — улыбнулась Маринка. — Нам с Володькой надо за новой розовой кроватью съездить. Ленка давно хотела кровать, как у принцессы. Вот счастья-то будет!

Володя мысленно хлопнул себя по лбу: точно! Эту нелепую розовую кровать-карету с занавесочками Маринке предложила какая-то ее приятельница, собственная дочь которой не оценила такую «роскошь». Поэтому коробка с кроватью стояла у приятельницы в коридоре и занимала место. Вот и прекрасно! Пока ездят, можно будет спокойно поговорить.

Шел дождь, но Маринка лучилась от счастья. А как же: почти даром приобрела такой замечательный подарок для доченьки! Когда они запихнули коробку с розовым монстром в багажник и тронулись, Володя, наконец, рискнул прервать восторги Марины по поводу покупки.

— Марин, кровать, конечно, чудесная. Ленке понравится… Но вот не слишком ли мы ее балуем? — начал он издалека.

— Это что, тебя твоя мама настропалила?! — Маринка сразу заняла глухую оборону, вцепившись в руль.

— Да никто меня не настропалил! Мама, если хочешь знать, слова не сказала. Я просто сам вижу, что Лена избалованная, заносчивая, капризная, ровесников ни во что не ставит и любит только тех, кто дарит ей подарки. — Володя пытался мягко донести свою мысль.

Но напрасно! Как только Леночку начинали критиковать, Марина вставала в стойку.

— Да что ты несешь?! Это же твоя дочь! Даже если она капельку избалованнее других, ничего страшного! Жизнь все поправит! Кто же ребенка будет баловать, если не родные люди? Чую я, без твоей мамы здесь не обошлось! — Маринка была настолько зла и возмущена, что забывала смотреть на дорогу.

Володька уже сто раз пожалел, что завел этот разговор. Знал же, что бесполезно!

— Отец называется! — Маринка в последний раз гневно глянула на мужа и яростно крутанула руль.

Машину занесло на мокром асфальте, бросило на встречную полосу… Последнее, что увидел Володя — это глаза жены, полные ужаса. «Лучше бы я молчал», — успел подумать он, а затем огромная красная фура смяла их автомобильчик, протащила вперед… Глупая розовая кровать, в которой никто никогда не спал, вывалилась на дорогу и разлетелась веселенькими щепками. Розовые занавесочки спланировали в грязную лужу, под колеса тормозящих машин.

***

Ольга Игоревна и Валентина Сергеевна сидели на кухне своих детей. Леночка, наконец, уснула. Говорить обеим не хотелось, но нужно было решить судьбу внучки. Весь ужас похорон остался позади… Надо как-то жить дальше.

— Вы можете думать обо мне все, что вам угодно! — наконец, боясь разбудить внучку, начала Ольга Игоревна громким шепотом. — Но я трезво оцениваю свои силы! Одно дело посидеть с Леночкой, а другое — в моем немолодом уже возрасте взвалить на себя полностью воспитание ребенка! Я вот не готова! У меня нет этих… Внутренних ресурсов!

Валентина Сергеевна смерила сватью тяжелым взглядом.

— Я поняла вас! Не знаю, сколько у меня этих самых ресурсов. Не мерила. Но я возьму опеку над Леной. Не в детский дом же ребенка отдавать. При живых-то бабушках!

— А что вы на меня так смотрите?! — обиделась Ольга Игоревна. — Вы героиня. Слов нет! А я простая женщина.

— Ладно, чего воздух зря сотрясать! — Валентина Сергеевна хлопнула ладонью по столу. — Ленке сказать об этом надо! Она ведь не обрадуется… Не ладим мы с ней.

— Ну, подумаешь! — засуетилась Ольга Игоревна. — Сегодня не ладите, завтра поладите. Дети, они гибкие! Привыкнет. А с квартиркой этой что делать думаете? Ее ведь сдавать можно…

Она осеклась под хмурым взглядом сватьи…

— Значит, ответственность вы брать на себя не готовы. А имуществом распоряжаться ресурсов хватает? — грянула Валентина Сергеевна.

— Да тише вы! Я же не прямо сейчас… Я вообще, — прижимая палец к губам, залопотала Ольга Игоревна.

— Вот потом и решим. — Валентина Сергеевна взяла себя в руки. — Другие у нас сейчас задачи.

***

Утром они усадили Лену за стол и сообщили о своем решении. Реакция была ожидаемой.

— Я ни за что не буду жить с бабой Валей! — Лена рыдала злыми слезами. — Бабуля Оля, я хочу с тобой! Почему нельзя?!

Ольга Игоревна беспомощно взглянула на Валентину Сергеевну. Та отвернулась, предоставив сватье объясняться самой.

— Леночка, бабуля не может тебя взять к себе. У бабули здоровья не хватит. С бабушкой Валей тебе лучше будет. — Она прижала Лену к себе, пытаясь успокоить.

Но та вырвалась.

— А я-то думала, что ты меня любишь! Предательница!

Лена выскочила из кухни, хлопнула дверь комнаты, отсекая рыдания…

— Идите домой, Ольга Игоревна, — устало сказала Валентина Сергеевна. — Мы уж как-нибудь сами разберемся.

Та с облегчением закивала, подхватила сумку и торопливо вышла из квартиры.

***

Первое время, после переезда в дом Валентины Срегеевны Лена молчала. Горе и обида, казалось, стерли маленькую принцессу, оставив только несчастную одинокую девочку. Валентина Сергеевна не донимала Лену. Ждала, когда оттает. Неизменно целовала внучку перед сном, желала доброго утра, вела себя так, чтобы Лена поняла — жизнь продолжается.

Через некоторое время Лена потихоньку пришла в себя. Конечно, она грустила, вспоминая папу и маму, иногда плакала ночами. Но она оживала.

— Бабушка Валя, а ты меня любишь? — однажды спросила Лена у Валентины Сергеевны.

Та прижала внучку к себе, поцеловала в светлую макушку.

— Люблю, золотая моя.

— Честно?

— Честно! Ты этого разве не чувствуешь, здесь? — она положила руку Леночке на левую половину груди.

— Чувствую… — кивнула Лена. — Я тебя тоже люблю, хоть ты и ругаешься иногда.

— А кто сказал, что любовь — это только подарки и поцелуи? — усмехнулась Валентина Сергеевна. — Любовь — штука сложная! Иногда и наказывать приходится, любя. Чтобы сделать лучше того, кого любишь!

— А я на тебя больше не обижаюсь… — улыбнулась Лена. — Ты у меня единственная бабулечка!

Она обняла Валентину Сергеевну и поэтому не видела, как по бабушкиной щеке пробежала торопливая светлая слезинка.

***

Ольгу Игоревну мучила совесть. В первую очередь перед покойной дочерью. Утешало только одно, что Маринка никогда не узнает, как «самая лучшая в мире бабуля» отказалась от внучки. Дочь-то не узнает, а вот куда деваться от себя? Бессонница стала постоянной спутницей Ольги Игоревны. Часто ей снилась бледная Маринка, которая манила пальцем и звала:

— Пойдем со мной, мама! Раз ты не хочешь заботиться о живых, позаботься о мертвых!

Ольга Игоревна просыпалась в холодной испарине и не могла заснуть до утра. Она похудела, стала дерганной. Часто кололо сердце. «Ну в чем я виновата? Не готова я тащить ребенка! Это что, преступление?!» — спрашивала она себя.

Наконец, она придумала, как успокоить совесть.

***

— Валентина, здравствуйте! Я вот тут подумала… Вы на себя так много взвалили! Я тоже хочу как-то помочь… Свою долю в квартире наших ребят, — она всхлипнула, — хочу переписать на Леночку. Ей пригодится, когда она вырастет… А сейчас, если вы не планируете жить в городе, могу помочь найти арендаторов. Всю выручку — на Леночкины нужды! Себе ни копейки не возьму.

— Отказываться и кривляться не стану. Раз вы решили помочь внучке, что ж — имеете право! — ответила Валентина Сергеевна.

Ольга Игоревна обещание выполнила. Наверное, ей стало легче. Во всяком случае, спит она теперь почти без кошмаров.

Иногда Ольга Игоревна навещает внучку. Лена ведет себя вежливо: благодарит за подарки, иногда улыбается, рассказывает о жизни. Только вот Ольга Игоревна чувствует холод за этой вежливостью. «Заслужила!» — понимает она.

Но ей все равно горько

Автор: Алена С.