В январе выходит книга Николая Караченцова «Я не ушел».
Автор на обложке указан только один — знаменитый артист, хотя многие страницы написала жена актера, заслуженная артистка РФ Людмила Поргина.
Представляем Вашему вниманию фрагмент книги.
О первой встрече
Когда я пришла работать в «Ленком», мне сказали: «Вам, Людочка, надо ввестись в спектакль «Музыка на одиннадцатом этаже».
Срочно посмотрите этот спектакль, потом получите текст и начинайте репетировать».
Я пришла, села в зал, набитый молодыми девчонками и мальчишками.
Выходит Збруев, уже кинозвезда, все видели «Звездный билет», и зал: «А-а-а! Збруев!!!» Страшное количество криков и воплей. Обаятельный Збруев всем улыбается.
За ним выходит нечто лохматое, косматое, два огромных горящих глаза, пластика совершенно необыкновенная, обаяние невероятное.
И я вижу, что зрительный зал разделился: одна половина за Збруева, другая — за Караченцова.
Надо же, отметила я, этот актер уже имеет популярность.
И я ловлю себя на том, что мне уже спектакль неинтересен, Збруев неинтересен, никто неинтересен, только за ним, за косматым, слежу.
Коля играл в спектакле главную роль. В белой рубашечке, белые джинсики, белые зубы, сам смуглый, глаза темные, свет в них играет.
Надо мной висела огромная люстра в стиле модерн, которая и сейчас висит у нас в «Ленкоме».
Я посмотрела на нее, когда начался второй акт, и подумала: если этот косматый не будет моим мужем, то лучше повеситься на этой люстре, иначе вся дальнейшая жизнь бессмысленна…
Наступает день, когда они со Збруевым пришли со мной репетировать.
Я по пьесе появляюсь на каком-то постаменте.
Они вытащили раскладную лестницу, меня в мини-юбке поставили на нее, и свой монолог я им раз пятнадцать читала, а они сидели и мои ноги разглядывали.
У меня в придачу к ногам были длинные волосы, я была хорошенькая, молоденькая.
И эти поросята издевались надо мной как могли.
А я умираю, я уже умираю от любви к этому человеку, то краснею, то бледнею.
А он говорит: «Давайте еще разочек повернитесь, вы как бы выходите из темноты и снова свой монолог прочтите»…
Потом я у него спросила: «Коленька, скажи, пожалуйста, а когда ты меня увидел, когда тебе сказали: «Порепетируйте с молодой артисткой», у тебя-то какие чувства возникли?» Он ответил: «Я полюбил тебя с первого взгляда».
Но издевался надо мной еще очень долго…
Неужели доверие разрушает только тишина?
Ничто не предвещало, что тридцать лет совместной жизни обрушатся, как карточный домик.
Настоящая свобода приходит лишь тогда, когда ты осознаешь: дом — это не только стены, но…
Как же долго он оставался слепым к существованию, которое его окружало.
Как могло произойти так, что доверие оборвалось в один миг?
Сквозь привычную рутину проросло зловещее предательство.
