Закон попутчика

Наша дальняя родственница всю жизнь обвиняет маму в своей неустроенной личной жизни, хотя той давно нет в живых, а «обиженной» перевалило за семьдесят.

Полвека назад девушка закончила с отличием железнодорожный техникум, получила место диспетчера и привезла в гости жениха. Родители встретили его прохладно.

Отец даже не предложил выпить по сто граммов за знакомство, а мама скромно накрыла стол и начал допрос с пристрастием. Мол откуда, какая специальность и какой оклад.

Парень отвечал честно, как на духу, что сирота, живет в рабочем общежитии, работает слесарем на заводе, а оклад – 80 рублей. Мама кивала и покрывалась красными пятнами. Барабанила пальцами по столу, будто пыталась сыграть «Варшавянку». Заплетала в косу бахрому скатерти.

Шикала на дочь, пытающуюся подсказать рассказчику, а потом подмигнула, что означало «давай выйдем».

Под корявой антоновкой набросилась:
— Включи мозги! Может, он из неблагополучной семьи рецидивистов? Без жилья, без перспектив, без прошлого!

В тот же вечер парень вернулся на попутке домой, а девушка, собственноручно выставившая его за дверь, из года в год пилила родительницу.

Помню одного дядечку, пытавшегося устроиться через нашу контору охранником. Хмурый, с тремя глубокими бороздами на лбу и в застиранной бобке Он очень нервничал, трижды переписывал анкету, путался в копиях и собственной трудовой книжке.

Под конец собеседования не сдержался: «Вот если бы не мой начальник, жил бы припеваючи в Чехословакии, а не нанимался на старости лет в рабы».

Я отложила ручку, сняла очки, и он с большим удовольствием начал жаловаться. Оказывается, в молодости ему предложили работу за границей, и он пришел за советом к шефу. Тот попытался отговорить, пугая непонятным менталитетом и незнанием языка.

Дядечка струсил и остался на той же должности и в той же стране, а когда все рухнуло, живо нашел виновника своих несчастий.

Как бы там ни было, но мы единственные водители в своей жизни. Все остальные – попутчики, которых безвозмездно решили подбросить к выставке ВДНХ, на речной вокзал или на Ленинградскую площадь.

Если же на углу Прорезной и Пушкинской попутчик попросит сменить маршрут и повернуть в сторону Жулян – это исключительно его желание.

Мы имеем право отказать, высадить его у ближайшей станции метро, а сами продолжить следовать своим маршрутом.

Поддавшись на уговоры и свернув в его сторону – должны понимать, что это исключительно наше решение, и вся ответственность с этого момента лежит на нас.

Не на тете Клаве, советовавшей отдыхать в Балаклаве, а не в Сен-Тропе, не на маме, беспокоившейся, что парень беден, как церковная мышь и не на Спартаке Хабибовиче, отговорившего ехать в Брно.

Просьба попутчика — вопрос десятый, мы же самостоятельно решаем куда держать путь: в сторону севера или юга.