«Тётенька, ты тоже к Боженьке собираешься?»

В феврале я поняла, что пора сделать большую, а вернее — огромную паузу в работе. Не банальный отпуск, а так, чтобы потом, когда отдохну, начать всё заново. Я уважительно отношусь к кризисам, понимаю их природу, и знаю, что они всего лишь предвестники нового. Они – прямой намек на то, что пришла пора меняться, расти, а самое интересное в них то, что мечтая о переменах, мы начинаемся противиться и пугаться, когда они появляются на горизонте. А новое не появляется, не рождается без боли.

Да, я устала, много работала зимой, но это дело поправимое, куда хуже – ощущение внутренней пустоты, которая не восполнялась из привычных источников. Если память не изменяет, то я уже писала о том, что если мы и можем помочь людям, то дело ведь не в словах, пусть они будут самыми умными-разумными, самыми мудрыми. Дело не в беседах, и разборе проблем, как таковых. И не стоит себя обманывать на этот счет. Без отдачи частички души – ничего толкового не получится. И психологи тоже выгорают, растрачиваются, если хотите, как и многие другие люди.

Я складывала в стоявшую на полу сумку разные мелочи, которыми в свое время хотелось украсить мой кабинетик, какие-то вещи, из шкафа, стола, а на столе пока еще стоял ноутбук, играла музыка.

Вот вроде и всё.

Опустилась в кресло, насладилась одним из самых интересных, парадоксальных чувств — тревожной радостью, и стала думать о том, куда поеду отдыхать. Наверное, туда, где меньше всего людей. Но ещё надо будет постараться найти такое место. Наша старенькая дача, да ещё зимой – вроде бы и подходила, но там не отдых – а сплошные воспоминания, и не все из них легкие и приятные. В общем, я ничего не придумала, и отложила это дело. Увеличила громкость, подумав, что надо немного посидеть, «на дорожку».

А теперь важная информация: иногда ничего делать и планировать не надо. Особенно, когда не знаешь, что делать. Убедилась, что не знаешь, и успокойся. Но стань внимательнее к миру, может быть в нём найдется ответ?

Так вот, мой ответ, сам постучался в дверь, в прямом смысле. А потом стал клацать дверной ручкой. Я подошла, повернула защелку, чтобы посмотреть, кто хулиганит, и… Обомлела. За дверью стояла маленькая девочка в смешной шапочке с помпоном. Наверное, её привлекли звуки музыки, так я думала потом, когда вспоминала этот момент… Я выглянула в коридор, повертела головой, но никого, кто подходил бы на роль её мамы – не заметила. Девочка, между тем, заглянула ко мне в кабинет, увидела сумку, и спросила:

— Тётенька, ты тоже к Боженьке собираешься? Уезжаешь?

А у меня уже свой вопрос к ней был, типичный в таких ситуациях. Мол, ты потерялась? Где твоя мама? Но услышав про Боженьку, я снова зависла.

— Почему к Боженьке? Рано еще вроде, — пробормотала я в ответ, но тут же опомнилась. – Где твоя мама?

— Мама – там. – Девочка показала рукой вверх.

— Господи…

— Мы в Белоруссию едем, к Боженьке, поехали с нами? – Букву «р» она не выговаривала, и получилась у неё — Белолуссия.

Всё стало ещё сложнее. У меня почему-то сразу образ Лукашенко перед глазами возник, прости меня Господи… Надо было срочно разруливать ситуацию.

— Где твоя мама? Пойдем искать её?

К счастью, мама появилась сама – сбежала по лестнице, и уже спешила к нам.

— Катенька, я ведь просила не уходить никуда. Почему ты не послушала?

— Мама, давай тётеньку с собой возьмем? – ответила ей Катенька, показывая на меня.

— Если тётенька поедет с нами, то возьмем. Простите, я путевку покупала, этажом выше, и не заметила, как она ушла.

— Бывает, — ответила я. – Вы в Белоруссию собрались, но почему к Боженьке?

— Мы в монастырь едем, а Катя иначе и не называет такие поездки…

— Там ангелы поют! – сказала девочка. И тут же стала напевать что-то смешное… Что-то вроде «сево-то-насево, сево-то-насево».

— Ангелы? – переспросила я.

— Хор в том монастыре такой… Голоса у сестер красивые очень, словно ангельские. – Мама Катеньки продолжала переводить для меня, в земную плоскость, фразы своей дочки.

— Спасибо, я всё поняла. – Улыбнулась, впервые за этот день.

— Поедешь? – спросила девочка.

— Я подумаю, ладно? У меня много… — И тут я осеклась. Сослаться на «много работы» уже нельзя. – Как монастырь называется?

— Свято-Елисаветинский, — ответила мама.

— Я подумаю, — ответила я Кате. — А ты больше не убегай от мамы… Договорились?

— Договолились.

Я вернулась в кабинет. Влезла в интернет, и через пару минут из динамиков услышала «ангельские» голоса. А потом сидела и слушала, слушала… И даже «сево-то-насево» услышала. Во взрослом исполнении это, правда, звучало как «всего-то навсего»…

Перед тем, как покинуть серое высокое здание, я тоже купила себе «путевку». Но моя поездка с Катей и её мамой – это уже отдельная история, как и история Кати, которая в больничных палатах испытала за несколько лет своей жизни много такого, что некоторые взрослые редко испытывают за всю жизнь…

А эту история я завершу так: вернулась я из поездки другой, изменившейся, да и словно не было никакого «кризиса» и «выгорания». В душе был мир и покой. И сейчас часто спрашиваю себя: а если бы Катя не набрела на мою дверь, если бы не постучалась?

Источник