«Ты вообще осознаёшь, что натворил?» — закричала жена, осознав масштаб разрушенного мечты о Коблево

Она уже снимала пальто, внимательно осматривая квартиру с недовольным выражением лица:

— И что это у вас тут? Опять беспорядок? Алексей говорил, что вы устроили генеральную уборку.

— Мы готовились к отпуску, — холодно ответила я.

— Ах да, ваш отпуск, — фыркнула Наташа из кухни. — Ничего, теперь уж точно отдохнём по-настоящему. Ой, а где мои тапочки? В прошлый раз оставила их здесь.

Я молча указала на шкаф, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. В это время свекровь заглянула в нашу спальню.

— О, а у вас новое покрывало? Какая-то неудобная вещь. Я, пожалуй, возьму ваше старое, оно мне нравилось больше.

— Мама, — сдерживая голос, сказала я, — мы с Катей сегодня уезжаем.

В кухне воцарилась тишина. Наташа застыла с чашкой в руках. Свекровь медленно повернулась ко мне:

— Куда же вы собрались?

— В наш отпуск. Тот, который планировали целый год. Который Алексей отменил без моего согласия.

Тамара Сергеевна закатила глаза:

— Опять твои капризы! Сколько же можно? Мы же приехали всего на две недели!

— На наши две недели, — поправила я. — Которые должны были быть только нашими с дочерью.

Наташа с силой поставила чашку на стол:

— Что ты так раздухарилась? Коблево никуда не убежит! А мама тебя уже два года не видела!

— И прекрасно прожила эти два года, — вырвалось у меня.

Свекровь побледнела. Я почувствовала, как Катя крепче схватила мою руку.

— Вот так? — медленно произнесла Тамара Сергеевна. — Это твоя благодарность? Мы тебе помогали с квартирой, а ты…

— Мама, хватит, — неожиданно вмешалась Наташа. — Пусть едет. И без неё мы справимся.

Я без слов взяла чемоданы. Катя побежала за своей маленькой сумкой. Когда мы выходили из квартиры, свекровь крикнула нам вслед:

— Только потом не приходи с повинной! И ребёнка не используй как разменную монету!

Я захлопнула дверь, не удостоив её ответом. В лифте Катя тихо спросила:

— Мам, а папа будет очень злой?

Я прижала дочь к себе, ощущая, как её плечики дрожат:

— Не переживай, солнышко. Мы едем в Коблево. Как и мечтали.

Такси уже стояло у подъезда. Водитель — бородатый мужчина лет сорока — помог загрузить чемоданы, бросая на нас любопытные взгляды. Я крепко держала Катю за руку, пока мы спускались по ступенькам.

— На вокзал, говорите? — переспросил он, закрывая багажник.

— Да, — коротко ответила я, усаживая дочь на заднее сиденье.

Машина тронулась с места, и я в последний раз взглянула на окна нашей квартиры. Там оставались свекровь и Наташа, уже осваивавшие наше пространство. И Алексей… Он даже не подозревал, что мы уезжаем.

Телефон в кармане зажужжал. Я посмотрела на экран — «Алексей». Десятый пропущенный звонок за последние полчаса. Я перевела телефон в беззвучный режим.

— Мам, а папа будет волноваться? — Катя смотрела на меня огромными глазами.

Я погладила её по волосам:

— Я напишу ему, когда мы будем в поезде.

Водитель украдкой наблюдал за нами в зеркало. Видимо, его заинтересовала наша напряжённая обстановка.

— Далеко едете? — попытался завязать разговор он.

— В Скадовск, — ответила я, не вдаваясь в детали.

— Красивое место, — кивнул он. — Только сейчас там жара…

Я машинально кивнула, думая о другом. В сумке лежали два билета, приобретённые прошлой ночью. Не такие удобные, как наши прежние — плацкарт вместо купе, да и дата была не самая удачная. Но это был наш шанс.

Телефон снова зазвонил. На этот раз пришло сообщение: «Ты где?! Мама звонит, говорит, что ты с чемоданами ушла! Что за спектакль?!»

Я закрыла глаза, чувствуя, как подпирают слёзы. Но сейчас плакать нельзя было. Не перед Катей.

— Всё в порядке, солнышко? — спросила я дочь, заметив, что она нервно теребит подол платья.

— А если папа приедет за нами? — прошептала она.

Я крепко сжала её руку:

— Он не знает, куда мы едем. И не узнает. Это будет наш с тобой секрет, хорошо?

Катя кивнула, но в её глазах читались сомнения. Я понимала её — для восьмилетнего ребёнка всё это было слишком сложно. Разрыв между родителями, побег из дома… Но назад дороги не было.

Когда мы подъехали к вокзалу, я увидела на табло, что до отправления поезда оставалось сорок минут. Достаточно времени, чтобы купить воды и перекусить в дорогу.

— Подожди здесь с чемоданами, — попросила я водителя, расплачиваясь. — Мы быстро.

Взяв Катю за руку, я направилась к киоску. Вдруг дочка дернула меня за руку:

— Мам, смотри!

Я обернулась и застыла на месте. У входа в вокзал стоял Алексей, растерянно оглядываясь вокруг. Его взгляд метался между подъезжающими такси, лицо пылало от волнения.

— Прячься! — резко прошептала я, притянув Катю к себе и отступив за колонну.

Сердце бешено колотилось. Как он догадался? Может, свекровь увидела билеты в моих руках? Или…

— Мам, мне страшно, — Катя прижалась ко мне, дрожа всем телом.

Я присела перед ней, скрываясь от Алексея среди толпы пассажиров:

— Всё хорошо, зайка. Он нас не найдёт. Мы сейчас пройдём с другой стороны.

Обойдя вокзал, мы подошли к нашему поезду. Я постоянно оглядывалась, ожидая в любой момент увидеть разъярённого мужа. Но его нигде не было.

Когда мы, наконец, устроились в вагоне и поезд тронулся, я позволила себе выдохнуть. Катя прижалась к окну, наблюдая, как мимо проносятся знакомые места.

— Мам, а мы когда-нибудь вернёмся? — тихо спросила она.

Я обняла её за плечи:

— Вернёмся, конечно. Но только когда папа поймёт, что так поступать нельзя.