Ничто не раздражает меня больше, чем тёлки старше 25 лет, утверждающие, что их тела прекрасны безо всякого фитнеса. Ну, и оладухи, восхваляющие прелести своих жёнушек, которым — уже под тридцатник.
Пожалуй, пришло время вылить на них ушат истины.
Есть два типа женской фигуры, которые красивы. Не 16, не 8, не 4, а всего 2.
Первый — это юное, пропорциональное тело. Оно не тронуто фитнесом. Помните Кейт Мосс в Calvin Klein 1992? Брук Шилдс в «Голубой лагуне», помните?
Ну, вот я — примерно об этом.
Срок годности такого тела очень короткий: оно красиво, пока паспортный возраст носительницы содержит суффикс «teen»: seventeen, eighteen, nineteen.
20? Нет, дорогуша, прости: ты уже старая. Не вообще старая, а именно для этого типа красоты.
В 20 женская фигура, нетронутая фитнесом, уже не совсем торт. Щенячья пухлость постепенно уходит, очарование юности слабеет. К 23 годам из фразы «уже не совсем торт» мы смело можем убрать словосочетание «не совсем». К 25 годам правдивое описание такой женской фигуры будет звучать как «совсем не торт».
Женщина, которую, когда ей было 18, хотел каждый первый мужик, не успевает к своим 23-25 годам ментально перестроиться и понять: её тело изменилось. И не в лучшую сторону.
Не прибавив в весе, женщина продолжает верить в то, что всё так же сексапильна, как и в свои 18. Морщин-то нет. Жира — тоже. Что ещё нужно?
А я скажу, что: нужна юность, которая прошла. А с ней — и свежесть тела.
Второй тип красивого женского тела — это пропорциональное тело на фитнесе.
Срок годности такого тела — до климакса, если не применять с его наступлением гормонозаместительную терапию.
Однако есть нюанс: чтобы тело оставалось факбл до 50, его надо построить к 30.
После 30 у женщин, которые не обзавелись мышечным корсетом, начинается потеря мышечной ткани: в среднем, женщина теряет 450 граммов мышц в год. Потерянная мышечная ткань заменяется жировой. Таким образом, с каждым годом тело теряет привлекательность.
Этот процесс можно заморозить до климакса, если вовремя прийти в зал и там остаться.
Вопросы?
Ничто не предвещало, что тридцать лет совместной жизни обрушатся, как карточный домик.
Настоящая свобода приходит лишь тогда, когда ты осознаешь: дом — это не только стены, но…
Как же долго он оставался слепым к существованию, которое его окружало.
Как могло произойти так, что доверие оборвалось в один миг?
Сквозь привычную рутину проросло зловещее предательство.
Их игра в семью обернулась против меня, превратив в тень собственных желаний.