Невестка оставила больного ребенка в роддоме. Мы с сыном забрали его домой.

Вынашивать девять месяцев и оставить в роддоме, потому что он родился больной…

Мой сын женился уже в зрелом возрасте. Ему было 39 лет. Его супруга женщина, которая ранее была замужем, но находилась в разводе, лишь на три года моложе его. Они встретились в парке случайно, как рассказывал мне сын. Долго ждать они не стали и поженились. Мой ребенок мечтал о сыне, а я о внуке. Но возраст невестки играл против неё. Она забеременела в 38 лет. Это была её первая беременность. Сын рассказывал, что врач пугал их, что в таком возрасте риск генетических отклонений у ребенка – выше, чем у молодой будущей мамы. Но невестка была уверенна, что это лишь страшилки. Проходить скрининг она отказалась.

Когда пришло время рожать, мой сын очень волновался и решил присутствовать на родах. Роды прошли тяжело, ребенок сразу не закричал, и неонатологи его унесли в реанимацию. Родился мальчик, как мы и мечтали. А потом нам сообщили, что невестка родила ребенка с синдромом Дауна. Это было шоком для всех нас. Дома царила гробовая тишина, сын ходил задумчивый. Невестка дни напролет плакала в роддоме. А, потом, не предупредив, она приехала домой. Одна без ребенка. Выписка должна была быть лишь на следующий день, но она выписалась раньше. Невестка сказала, что приняла решение, и она не готова воспитывать Дауна, поэтому и написала отказ от новорожденного.  Когда она заснула, я решила поговорить с сыном. Я объяснила ему, что так нельзя. Это наша кровь, его сын. Неужели он оставит его? Какая жизнь его ждёт без любви и заботы? Тем более эти «солнечные дети» приносят радость своим родителям, несмотря на диагноз.

Ночью я уснуть не смогла. Все время думала о внуке, как он там? Он же чувствует, что мама его бросила. Дети всё знают. Утром сын сказал, что согласен со мной и хочет забрать мальчика. Тогда мы решили поговорить с невесткой. Я понимала, как ей сейчас тяжело плюс гормоны. Ей нужно отойти после родов и прийти в себя. Но я уверенна была, что решение бросить малыша, было принято спонтанно и необдуманно. Когда мы сказали, что заберем ребенка, она устроила истерику. Жена моего сына повторяла, что не станет воспитывать больного ребенка. Мы списали это на послеродовую депрессию, но мальчика забрали.

Сын назвал малыша Димочкой. Невестка первое время даже не подходила к нему, а потом и вовсе ушла из нашей жизни. Она сказала, что не может полюбить больного ребенка и жить с ним и моим сыном не желает. Так мы и живём теперь втроем: я, сын и наш «солнечный» мальчик.