Мы с сыном стоим на автобусной остановке…

Мы с сыном стоим на автобусной остановке.

Мы никуда не едем, просто мы шли за продуктами, и именно на остановке меня застал телефонный звонок, и я стою-разговариваю, а сын присел на скамейку.

Автобуса давно не было, поэтому народу много.

Около остановки тормозит старая, разбитая, почти раритетная «Волга». За рулем — забавный дедушка в очках.

Кричит со своего водительского места:

— Кого довезти? На моём супер-такси!

Народ улыбается, но никто не садится к дедушке в «коробчонку».

— Да не бойтесь, садитесь, не развалится экипаж, обещаю! Тридцать лет не развалился, и сейчас не развалится! — хохочет неунывающий дедушка.
Народ на остановке стоит как вкопанный. Вдалеке показался автобус. Я понимаю: никто не сядет к дедушке в машину.
Я экстренно сворачиваю свой телефонный разговор.

Кричу дедуле:

— До метро не добросите?
— Конечно!!! Садитесь. Я б вам дверь открыл, но я инвалид , дольше выковыриваться буду.
— Да мы сами, — отвечаю я и киваю сыну, мол, садись.
— Мам, зачем нам к метро? — удивленно спрашивает сын.
— Надо. Потом объясню. Садись, — отвечаю я, пристегивая сына на заднем сидении. Там нет бустера, но хоть ремень есть.

Сама сажусь вперед…

— Анатолий, — представляется дедушка.

— Для вас деда Толя.

— Ольга, — представляюсь я.
— Для вас Оля.
— Даня, — представляется сын.
— Для вас Даня.

Мы втроем смеёмся.

— Спасибо за возможность побомбить, — говорит деда Толя.
— Сложно сейчас. Вот боремся и не сдаемся. Не унываем. Мало кто рискует сесть ко мне. Думают, что развалюха. Сломается по пути. А она — ласточка!
— Ласточка-ласточка, — соглашаюсь я. Между тем едем мы медленно, километров 20 в час.
— Вот это скорость, аж дух захватывает! — шучу я.

Деда Толя понимает юмор, заливисто смеется.

— Часто бомбите, дядь Толь? — не могу я его «дедом» звать. Он еще ого-го.
— Часто. А что дома делать? В ящик лупить? Так сойти с ума можно. Я фильмы советские люблю, рязановские. А их редко показывают. На новый год только. Я лучше покатаюсь. Сейчас таксистов полно, на любой вкус и кошелек, все на иномарках. Люди избалованы комфортом.
Девушки вроде вас никогда ко мне не сядут. В шубе тем более. Стыдно, наверное, на ведре с гвоздями ездить.
Я согласен, до Мерседеса нам с ласточкой далеко. Только бабули с рынка и соглашаются прокатиться, но с них я не могу денег взять. Я же мужик. Или кто-то прям случайный, залетный. Вот и получается, что я такое бесплатное такси. Пенсии по инвалидности хватает как раз на бензин, — говорит деда Толя и хохочет.

Он не жалуется и не прибедняется. Это его такой жизненный стендап. Он меня развлекает историями из собственной жизни.

— У вас с ласточкой служебный роман, — улыбаюсь я.

— Да-да-да! Это мой любимый фильм!!!

— И мой!!! — радуюсь я.

— Я его почти наизусть знаю.

«По 50 копеек, Новосельцев, сдавайте. На венок и на оркестр.

— Если сегодня ещё кто-нибудь умрёт или родится, я останусь без обеда».

— «Возьмём, к примеру, опята. Они растут на пнях. Если придёшь в лес и тебе повезёт с пнём, то можно набрать целую гору… пней… ой, опят…» Я смеюсь и продолжаю игру в цитаты:

— «Грибы вас мало интересуют, я так понимаю…

— Правильно понимаете.

— Ягоды не интересуют?

— Только в виде варенья.

— А стихи… в виде поэзии… как вы к ним?» Дедушка улыбается.

Говорит:

— Меня вчера муха укусила.

— Да. Я это заметила, — говорю я.

— Или я с цепи сорвался.

— Это уже ближе к истине. Мы с дядь Толей вдвоем хохочем.

— Никогда не цитировал «Служебный роман» по ролям!

— И я — никогда. А вот эту финальную фразу помните? «Куда едем? »

— «Прямо!»

Я с удовольствием смотрю на дедушку, говорю проникновенно:

— Здорово, что Вы не унываете.

— Уныние -это грех! — дядь Толя наставительно поднимает палец.

— А вы почему ко мне сели, Оль? Пожалели?

— Нет, ну, что вы! Мы к метро спешим просто. Он смотрит на меня внимательно. Мы стоим на светофоре. Я не отвожу глаз.

— Ты добрая, Оля. Спортсменка, комсомолка и просто красавица. И мне все про тебя понятно. Я так давно не возил красивых. И добрых. Я поэтому я денег не возьму. Так и знай.

— Хорошо, дядь Толь, — легко соглашаюсь я.

Он тормозит у метро. Там стоянка запрещена. Я велю сыну быстрее выйти из автомобиля, а он замешкался с ремнем.

— Будете у нас на Колыме, милости просим, — говорит мне дедушка в окно.

— Нет, уж лучше вы к нам! — смеюсь я в ответ. Дядь Толя замечает тысячу рублей на сидении и меняется в лице.

— Тут деньги выпали, Оля, деньги…

Загрузка…

— Вы чудесный человек, дядь Толь. А ваша ласточка — самое лучшее такси на свете. Я так душевно давно не ездила. И это дороже денег, поверьте. Берегите себя, дядь Толь. И ласточку свою берегите, — говорю я, и мы с сыном машем ему в окно.

Он порывается выйти, но сзади сигналит нетерпеливый автобус, а мы с сыном убегаем, спускаемся в метро, ему нас не догнать, и дядь Толя, шутливо погрозив мне пальцем, вынуждено трогается с места. Я бросаю прощальный взгляд на «Волгу».

На заднем стекле значок инвалида. Номер «К 420 ОВ».

Старенькая-престаренькая, серенькая, раздолбанная. Курсирует по району «Зябликово».

Если вдруг встретите дядь Толю на ласточке, друзья, помните: вам куда-то срочно надо!!!!

А мы с сынулей бредем домой от метро. Болтаем про то, что такое «уныние» и что такое «грех». И зачем нам так срочно надо было ехать к метро…

Ольга Савельева