-Мы нормально общались, — рассказывает Аня, — мама Глеба к нам не лезла, мы ее не обременяли. Встречались, в гости ходили. И надо же всему было так измениться!
Аня знакома с Глебом уже лет 5, со времен их общего студенчества (ребята учились в параллельных группах). Год молодые люд просто встречались, потом еще год просто прожили вместе в принадлежавшей Ане двушке.
-Когда мы с Глебом объявили, что намерены зарегистрировать отношения, — продолжает Анна, — то его мама, Елена Станиславовна даже обрадовалась. Мол, давно пора, вы такая красивая и гармоничная пара. На свадьбе была такая счастливая, все повторяла, что она довольна выбором сына. И ведь я видела, что не притворяется.
Елена Станиславовна осталась вдовой, когда Глебу было 14 лет. Нельзя сказать, что она бедствовала: муж оставил свои дела в полном порядке, были накопления, сама женщина успешно работала, на свадьбу молодые получили в подарок от мамы мужа новенький автомобиль. В принципе, отношения не изменились и после, те два с лишним года, что молодая семья прожила без детей.
-Как-то все начало меняться, когда мы объявили о том, что готовимся стать родителями, — вспоминает Анна, — исподволь. То витамины купит и принесет, то начнет разговор о том, сколько я должна гулять, до которого возраста ребенку быть на естественном вскармливании. Я сначала значения особого не придавала: первый внук от единственного сына, вживается в роль. А потом все перешло границы.
Глеб и Анна затеяли ремонт в маленькой комнате, чтобы переоборудовать ее под детскую. Нарисовали эскизы, присмотрели мебель для малыша и поделились планами с Еленой Станиславовной, зашедшей в гости.
-Как это комната малыша? — не поняла мама Глеба, — Он что, тут с первого дня будет один? Какая радионяня? Вы с ума сошли? Ребенок нуждается в круглосуточном присмотре! Мало ли перевернется, срыгнет, да просто, ребенок должен находиться рядом с мамой. Всегда.
-А он и будет рядом, — попытался объяснить Глеб, — мы же рядом, возможно даже не радионяню, а видеоняню приобретем. Малыш будет спать спокойно, если заплачет — мы тут же прибежим. А слушать как он сопит или ворочается — смысла нет. Ане тоже надо будет полноценно отдыхать.
-Ну не знаю, — обиделась Елена Станиславовна, — я тебя не бросала одного. Иной раз и заснуть не могла, все слушала: дышишь ли, как дышишь.
Чем ближе было время родов, тем больше волновалась мама Глеба. Все было не то и не так: не такая надежная кроватка, вредные игрушки, отсутствие пеленок, памперсы, которые только вредят будущему малышу, тем более мальчику (а пол ребенка Аня с Глебом уже знали).
-После родов, когда нас выписали, — говорит Анна, — Елена Станиславовна попросилась ночевать у нас первую ночь.
-Не понимаю я тебя, — говорила она Ане, — ну как можно надеяться на электронику, я сама на полу лягу, нельзя младенца в комнате оставлять одного.
-По ее мнению, — вступает в разговор Глеб, — моя жена — отвратительная мать. И я уже устал бороться и отстаивать наше право на самостоятельное воспитание маленького Вани. Взять хотя бы последний случай. Ване полгодика, мама с видеоняней так и не смирилась, а тут у сына зубки резались, ну и весь набор: капризы, насморк, небольшое повышение температуры.
Елена Станиславовна до вечера была у молодых, все квохтала над внуком, все ей казалось, что он слишком легко одет, что пора вызывать скорую (это при температуре 37,2). А когда сын сказал маме уже открытым текстом, что ей пора домой, она спросила, а что они сами будут делать?
-Мам, ну что делать? — не выдержала Аня, — Сейчас Ванечку уложим и сами спать ляжем. Глебу завтра на работу.
-А ты? — взвилась Елена Станиславовна, — что будешь делать ты? Ты тоже спать уляжешься? Несмотря на то, что ребенок болен?
-Ну, а что еще делать? — не поняла Аня, — Он уснет и я усну.
-Что ты за мать! — высказалась мама Глеба, — Я, когда сын болел не могла места себе найти, не прилегла на секунду. Рядом сидела, мало ли что! На то и мать, чтобы проводить бессонные ночи у постели заболевшего ребенка! Это я уже не говорю, что ты не стираешь пеленки, что малыш в памперсы одет, что прикорм в месяц не ввела, что молока у тебя не хватает и ты смесь докармливаешь! Это же надо! Я надеялась, что ты другая.
-Ну какая другая, — Анна огорчена, — смысл от того, что я всю ночь проведу у кровати спящего малыша? А прикорм мы даем так, как врач говорит. Изменились времена и правила, педиатры теперь немного иные советы дают, чем нашим мамам. И кто знает, может не пришлось бы сына смесью докармливать, если бы мне нервы не мотали ежедневно заявлениями, что мать из меня, мягко говоря, не очень! Да, мне не сравниться в святости материнского подвига с Еленой Станиславовной. Но моему малышу будет лучше, если у него будет отдохнувшая, адекватная мама, а не нервная больная, которая делает трагедию из любого ребячьего чиха.
-Погоди, — успокаивает Аню собственная мама. — бывает у мам послеродовая депрессия, а в вашем случае она настигла молодую бабушку. Я тоже психовала, когда у твоего старшего брата родилась первая дочка, все мне было не по нраву. Казалось, что Соня наша невнимательная, неласковая, не так держит, не так одевает. Подросла малышка и все прошло. А со второй дочкой невестка сама управлялась и так ловко, что и сказать мне нечего было, да и не волновалась так.
Аня и Глеб надеются только на то, что со временем все устаканится. А пока лишь стараются меньше посвящать Елену Станиславовну в подробности развития маленького внука. Но и на это она обижается.
-Почему без меня в поликлинику ходили, — выговаривает она, — я бы тоже сходила, у меня тоже есть вопросы к доктору. Так ли ты моего внука воспитываешь, правильно ли за ним ухаживаешь, да и на самого доктора глянуть, он хотя бы профпригоден?
-Мама, — жестко ответил Глеб, — именно поэтому и не берем тебя, что ты перегибаешь палку. Что это за тотальные сомнения? Наш сын — не твоя собственность. И право решать, как его воспитывать принадлежит нам.
-Елена Станиславовна расстроилась, — говорит Аня, — мне ее жаль стало. Но я понимаю, что Глеб прав. Как мне быть? Как убедить маму мужа в том, что мы хорошие родители, а ее тревоги напрасны. И где та милая мама мужа, которой она была до рождения Ванечки?
И действительно, где? Что это? Стремление к тотальному контролю? Желание отвоевать право на воспитание внука или гипертрофированная любовь бабушки? Ведь говорят, что внуков мы любим сильнее, чем собственных детей?
Тайна за закрытой дверью обещала изменить всё.
Скрытая жизнь, полная лжи, раскрывается в страшной правде.
Ирина поняла, что неподвластная ей сила наконец-то раскрылась.
Кто готов заплатить за свою свободу?
Обязанности не сделают любовь настоящей.
Что произойдёт, если проклятие станет реальностью?