Со своим папой она вместе с братом-двойняшкой тоже поддерживает живое и тёплое общение.
Мне стоило определённых усилий наладить контакт детей с отчимом, и я считаю, что для девочки он во многом важнее, чем для мальчика. И, в любом случае, все в большой степени зависит от мамы — состоится контакт или нет, и каким он, собственно, будет. Не так давно они очень жёстко поспорили и поссорились.
Вдрызг, «в мясо»: у моего мужа характер тяжелый, а дочь — в том прекрасном подростковом возрасте, когда из любой несчастной мухи успешно раздувается даже не слон, а целый динозавр с когтями и дымом из ушей. Она не выполнила взятой на себя обязанности по дому, он слишком резко ей на это указал и отказался в тот день брать с собой на дайвинг, где она проходит важный для неё курс.
Дочь демонстративно ушла в машину («сделаю все равно по-своему»), отчим уже из принципа отправил ее домой, она грубо и весьма вульгарно нахамила — и тут забрало упало у всех разом. Потом мы с ней пол-дня разговаривали, потом они оба мрачнели лицами, сталкиваясь в коридоре.
Вечером обоих прорвало — и они проговорили до утра. Меня осенило при разговоре с ней днём: а ведь так, по-живому, наотмашь, ссорятся только с родными людьми. С теми, кто в любом случае продолжит тебя любить. Наверное. Дочь называет моего мужа по имени, они сразу так договорились — но когда он приехал после трёхдневного отсутствия, она с радостью прыгнула на него обниматься.
Так ведут себя девочки с папой. У моей дочери, стало быть, пап — двое. Про первого я сейчас намеренно не говорю, потому что там все понятно: родителей ребенок любит одинаково, поэтому и после расставания мы продолжили дружить, а дети — общаться.
Но речь сейчас не о нем (НЕ УВЕРЕНА, что этот кусок нужен — но справедливости ради стоит, наверное, и первого упомянуть).
Мой муж — очень морской человек. Капитан, дайвер, пловец, спасатель — вот это вот все. И, по счастью, моя десятилетняя на тот момент дочь очень охотно тоже влюбилась в море. У них, таким образом, появилось общее поле для общения и искреннего интереса. Думаю, если бы его не было, пришлось бы искать «точки соприкосновения» искусственно. Я думаю, что этот момент очень важен в любом возрасте, когда два совершенно незнакомых друг другу человека начинают вдруг жить вместе. Моей семье, стало быть, повезло по этому пункту.
А дальше, по мере взросления дочери, неизбежно возникал вопрос: «а он мне вообще кто, чтобы мной командовать?». И тут приходилось включать все свои дипломатические способности и разговаривать. По кругу. Объяснять и рассказывать. Папа, который живет отдельно, разумеется, стал казаться идеальным родителем, который не отчитывает за немытый пол или полученную условную двойку — приходилось напоминать, что и в море с собой берет «этот» папа, который тебе, по правде говоря, действительно, формально — никто, муж твоей мамы. Но ведь он не обязан делать ни того, ни другого. Дочь хмыкала, но соглашалась — и постепенно оттаивала, прирастала к мужу.
Потом Ника решила идти в дайвинг серьезно и начала ассистировать мужу при погружениях. Это работа для взрослых — и у неё появился предмет для гордости собой. Я заплетаю ей дома косички, целую в щеку на прощание, желаю хорошего дня — и моя девочка уходит в море, под воду.
В любую погоду, в шторм и ветер. Туда, где мой муж — ее отчим — теперь ещё и ее начальник. У неё есть мотивация: она получает интересную ей профессию и даже зарабатывает свои личные деньги. Она нарабатывает опыт и берет от своего «папы» то, что он может ей дать. Тот, соответственно, страшно гордится, что она впитывает в себя знания, словно губка и смотрит на него с восторгом.
А со своим первым папой они договорились, что Ника сама уведёт его за руку под воду, чтобы показать все волшебство мира, который ей открыл муж ее мамы.
По-моему, для дочки это потрясающе важный опыт: уметь брать любовь мужчины, чтобы передавать ее дальше — мужчинам и женщинам, детям, родным и незнакомцам. И какая при этом разница, кто кого и как называет, если людям хорошо и интересно вместе?
